Хорья фабрика

− О, это печать древних лоа. Посмотрел бы я на тебя, завладей твоим телом дух пантеона вуду. Мы можем общаться с другими вселенными, и происходит это через духов, которых мы пускаем в наши тела. Насчет этого явления, древние колдуны вуду считали, что они ведут связь с загробными миром, но они ошибались. Загробного мира не существует, но есть много других миров, и каждый из них населен духами.

Так вот, когда-то в начале нашей колдовской карьеры мы частенько промышляли призывом духов, пока те не начали отказываться покидать наши тела, и в каждом из нас не осталось по лоа. Им хорошо в наших телах, а мы вынуждены нести это бремя, но при этом они не мешают нам впускать в себя и других духов, если у нас возникает такая необходимость. Из-за присутствия этих лоа наши личности подверглись сильной коррекции. Мы уже практически не помним, какими были в прошлой жизни, и не можем понять, где заканчиваемся мы и начинаются лоа.

− Мда-а, − протянула я. – Мне теперь тоже охота подселить в свое тело какого-нибудь духа, чтобы он управлял им без моего участия. Чтобы никогда и ничего не решать самой.

− Дуреха ты, − сварливо цокнул языком карлик и беззлобно продолжил. − Только и умеешь, что желания шарику загадывать, чтобы он все за тебя сделал.

− Ну, ладно вам, − засмеялась я, − если бы я не попросила его сделать так, чтобы вы свернули этот дурацкий проект, сами знаете, что случилось бы.

− Ты думаешь, в это заслуга шара? Без него у тебя не получилось бы нас убедить? – он многозначительно посмотрел на меня, и, не дожидаясь ответа, продолжил. − Кстати, от него было решено избавиться. Это крайне опасный и сильный артефакт. И раз даже в условиях лаборатории мы не смогли обеспечить его изоляцию от посторонних, − ученый усмехнулся, сверкнув на меня своими черными глазками-бусинками, − мы отвезли его на специальный полигон, где теперь он будет храниться.

Я хмыкнула.

− А тела вы тоже на полигон повезете? – поинтересовалась я.

Как раз в этом момент один из рабочих катил в мою сторону тележку с погруженным на нее аквариумом.

− Да, но не сразу, ведь их очень много. Будем уничтожать их там постепенно.

Парень с тележкой двигался спиной вперед, и поэтому совсем не видел, куда он ее катит. Его траектория движения четко метила в меня, и я попыталась отпрянуть, чтобы не быть раздавленной, но все равно не успела. В ожидании удара я зажмурилась. Раздался стук, но за ним ничего не последовало.

Открыв глаза, я обернулась. Парень продолжал двигаться так, как будто вместе со своим аквариумом прошел сквозь меня. А в аквариуме у него, между прочим, плескалась вторая я, грустно пускающая ртом пузыри.

Тут же я услышала тихий голос Ти-Жана-Педро:

− Милая… да тебя… почти совсем не осталось.

Я посмотрела на свои ладони и ахнула: сквозь них отчетливо просвечивался пол, а на полу валялся мой костыль, падение которого и вызвало этот стук.

− Холодно, − прошептала я одеревеневшими губами.

К нам подбежал неизвестно откуда взявшийся Самеди. Он попытался усадить меня на пол, чтобы дать прислониться к одному из оставшихся аквариумов, но тщетно ̶ его руки проходили сквозь мое тело. Увидев, что меня колотит крупной дрожью, он содрал с себя белый халат и попытался укрыть мои плечи, но и эта попытка провалилась. Конечностей я уже не чувствовала, но поняла, что ступни оторвались от пола. Так мое тело и зависло – пока еще не там, но уже не здесь.

− Ты, главное, не бойся, − прошептал Самеди.

− Все будет хорошо, − заверил Жан-Педро.

А я и не боялась. И верила, что все будет, непременно, хорошо. А как может быть плохо, если больше не будет вообще ничего?

Но только со мной. С ними же будет по-всякому, и плохо, и хорошо – это удел всех живых. А они все, в отличие от меня, останутся жить. Будут и дальше смотреть на свои разноцветные солнца, кто-то щурясь, а кто-то во все глаза, выжигая на сетчатке черные колодцы пятен.

Такова моя жертва. Я уже сделала выбор и отнесла на эту Голгофу свою молодость, надежду и радость, которые, как оказалось, даже и не существовали по-настоящему. Все началось с посмертной пыли, ей же и закончится – запылится та дорога, по которой я уйду.

Ну, ничего. Я останусь жить в других мирах, ведь таких как я – бесконечность!

Мультивселенная тогда на нас не обижается, когда мы не лезем в ее дела. Эй, ты слышишь меня? Я сделала все так, как ты хотела?..

***

И мерещились ей снежные завихрения, сине-белые изразцы, цыганки в цветастых юбках, ржание карусельных лошадей и еще много других чудес. Небытие оказалось куда живее, чем она предполагала.

Эпилог

Лазарь Полуночник – некогда именитый частный сыщик, а теперь – всего лишь скромный ловец хорьков на Хорьей фабрике, вышел из своего дома, расположенного в стволе огромного старого дерева. Он с женой переехал сюда совсем недавно – сразу, как только устроился ловцом, чтобы быть поближе к лесу, где ему приходилось проводить весь свой рабочий день. Нужно было снабжать фабрику новыми особями, чтобы улучшать родословную молодого поколения хорьков, ведь когда они начинают спариваться со своими родственниками, потомство получается слабым.