Хорёк

Не, в нашем деле без ума и удачи просто никак, все обычные глупые гопники очень быстро оказываются на нарах, а чтобы чего-то достичь: очень многое требуется! Бывалые урки хвастаются своими отсидками: но если бы вы знали, как много они на самом деле – кроме немногих мазохистов и верных старым понятиям отказников – поменяли бы на спокойствие и благополучие! То есть такое благополучие, какого добился я, зарабатывая на жизнь тёмными шулерскими делишками. Вот кто настоящая элита: тот, кто почти ни разу не попался, несмотря на большие возможности вляпаться, и прожил свою жизнь так, как когда-то захотел!

Однако опытные прожжёные воры явно не согласятся с этим: им просто опасно говорить о подобных вещах, им, отпахавшим не один десяток лет на зоне – каждому! – просто обидно будет слышать такое. И поскольку именно они контролируют процесс, то я даже и не пытался поменять свою масть. Они же подумают, что их считают лузерами и неудачниками. Я ведь, когда вышел из зоны, был уже приблатнённым: не самая низкая ступень, но и не высокая, так – свой среди мелких рядовых урок, об таких не станут вытирать ноги, но и особого авторитета тоже не имеется. С паханами же настоящими общаться – кто ж такого без особой нужды допустит, и тем более кто позволит стать такому паханом? Что? Нет, я серьёзно подумывал тогда о том, чтобы стать вором в законе, приобщиться к, так сказать, ценностям воровской жизни и занять достойное место в иерархии. Ну или хотя бы поднять статус: не собирался я целую жизнь быть мелкой промокашкой, сопливым гопником, не имеющим права голоса в серьёзной воровской среде. Мне уже тридцатник стукнул, и имел я в конце концов право хоть на что-то?!

Однако когда я расспросил Романа – а я поддерживал постоянно с ним контакт – то понял: не будет у меня никаких шансов. Любые повышения – они ведь заслуживаются, то есть: главное – не то, насколько ты хорош сам по себе, насколько ты силён в выбранном тобой деле, нет! – главное: что ты сделал для братвы!

Я говорю абсолютно серьёзно: братва ведь оценивает не твои достижения в, так сказать, профессии, нет, она оценивает: сколько денег ты внёс в общак, какие дела порешал в интересах сообщества, какой образ жизни вёл – ну и прочую туфту в том же роде. А что я мог занести в свой актив? Скажем прямо, совсем немного: деньги я вносил по минимуму, в сходняках не участвовал – да и кто и зачем позвал бы туда меня, всегда болтавшегося где-то на периферии воровской жизни? Ну и образ жизни тоже не соответствовал: мне же приходилось – время от времени – марать себе руки обычной рутинной работой, не самого высокого, кстати, пошиба, и кто стал бы серьёзно воспринимать вора, совсем ещё недавно работавшего официантом?

Так что подобные амбиции быстро иссякли: я жил и вполне радовался тому, что у меня уже имелось: мать, всё так же трудившаяся в школе посудомойкой и уборщицей, наша комната в хорошем удобном месте в Москве, и мои воровские дела, продолжавшие приносить приличный доход. Я не рвался к тому, чтобы заработать всё, что только можно: на хрена было рвать жопу из-за лишних денег, рискуя ещё больше? Я и так был вполне обеспечен, требовалось только не забывать о маскировке и поддержании внешнего облика: я по-прежнему представлялся всем снабженцем, имеющим вольный график работы и надёжный хороший заработок, что подтверждалось деньгами, регулярно оставляемыми матери. Её мелкая по сравнению с моими деньгами зарплата – даже с традиционными довесками в виде плотных пакетиков с едой – вызывала уже смех. Но бросать работу она не собиралась: чем бы ещё занялась она в свободное время, им имея ни образования, ни особых интересов, ни цели в жизни. Что вы говорите: была ли цель у меня у самого? Ну как же: такая же цель у многих, если не у всех: хорошо вписаться и приспособиться. Становиться королём или миллиардером каким-нибудь я не собирался – у них ведь столько забот, да и стреляют их иногда, не без этого, но от многого другого отказываться я не собирался. Хотя… я же вам рассказывал об отношениях с бабами: не любили они меня, практически брезговали, так что здесь уж какая могла быть полноценная жизнь, не было её, это точно.