Хороша была Танюша

Когда наконец принесли пасту с лесными грибами, две огромные тарелки с горкой, мы поглощали ее жадно, как будто в последний раз, хотя на самом деле просто торопились. Нам опять захотелось друг друга. Задраить шторы, забраться в постель и забыть о месте и времени, о том, что уже пошел обратный отсчет.

– На вечер возьмем коньяк? – В его глазах пробежали известные искры.

– Мне будет достаточно вина… и тебя, – наверное, я хищно улыбнулась в этот момент.

– Хорошо. В конце концов дома еще есть виски.

Он опять произнес «дома» – слово, которое коробило меня до сих пор. Потому что у нас не могло быть общего дома, и мы оба знали об этом.

Поездка в Сонь-наволок на такси на сей раз походила на бегство, хотя спешка была продиктована не страхом, а горячим желанием. Мы летели как будто на пожар, и когда стояли в пробке на кольце, Сергей явно нервничал, хотя теребить таксиста было бессмысленно.

Наконец попав в дом, мы почти упали друг на друга. Мы впивались друг в друга губами с таким упоением, как будто триста лет не были вместе, нас буквально трясло, и от соприкосновения языков мы были готовы взорваться. Мы раздевались на ходу и почти ползли в спальню, путаясь в собственной одежде. Во мне не было нежности, я кидалась на него, как дикая кошка, готовая рвать, терзать и мучить. Я рычала и кусалась, может быть, даже слишком жестоко и болезненно, но когда на миг оторвалась от него, чтобы перевести дух, передо мной были глаза – свинцово-серые, непроглядные, как осеннее море. Я затихла и, почти не веря себе, положила голову ему на грудь и крепко зажала ногами его бедра, не желая никуда отпускать.

– Я люблю тебя, – прошептал он. – Не хотел говорить, но все-таки скажу. Я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, – ответила я, может быть холодновато, но только оттого, что удивлялась себе. Потому что это было очень похоже на правду.

Потом, стоя перед зеркалом в ванной, я придирчиво разглядывала себя, как девочка-подросток, исследующая собственное тело. Грудь колыхалась в такт дыханию, округлая и полная, похожая на две розовые жемчужины продолговатой формы, стекавшие вниз прямо от горла. Под шеей, чуть ниже ямки, едва-едва, легким намеком, тенью проступало «колье Венеры» – поперечная складка, которой не избежит никто и которая со временем превратится в глубокую поперечную морщину. Ничего особенного, просто я тоже весьма скоро состарюсь, что, впрочем, уже случилось со множеством моих сверстниц. Но со мной – еще не сегодня, у меня еще оставалось впереди время.

А ведь в сущности, все, чем я когда-либо занималась в жизни, было поисками любви. И больше ничем.

1986

Да, я искала любовь. И порой так увлекалась поисками, что заглядывала в глаза незнакомым людям, как в чужие окна.

Апрель 1986 года выдался на удивление жарким. Незадолго до майских праздников случилось три почти летних дня, когда наконец удалось скинуть пальто и по этой причине ощутить странную полуодетость. Вдобавок к концу четвертого курса я кое-как примирилась с собственным телом. Сокурсники наконец перестали дразнить меня жирдяйкой, может быть благодаря тому, что научились уважать интеллект, а у меня он вдруг со страшной силой попер, я выступала с докладами на всех конференциях, причем штудировала еще и зарубежные источники на английском, недоступные обычным студентам, и была уверена, что распределение мне не грозит, потому что меня оставят в аспирантуре, я даже заранее выбрала тему будущего диплома – по роману Мика Валтари «Синухе, египтянин», который тогда еще не перевели на русский, подозревая в реакционной идеологии: роман был о египетских фараонах…

Иногда мы возвращались домой после лекций с Ильей Волковым, нам просто было по пути, и даже случалось, что по дороге говорили по-фински – исключительно на понтах, якобы мы обсуждаем такие темы, на которые по-русски беседовать опасно, потому что повсюду уши – на остановках, в забегаловке «Пирожки», в троллейбусе, телефонной будке… Илья Волков тоже читал роман «Синухе, египтянин», а еще у него были «Раковый корпус» Солженицына и «Лолита» Набокова на финском, выпущенные в Хельсинки. Как ни странно, «Лолита» оставила у меня ощущение грязи под ногтями, но все равно я гордилась тем, что читала Набокова, потому что его даже не было в учебной программе и большинство не слышало о таком писателе вообще. Еще мы с Ильей факультативно изучали шведский: Илья вообще не собирался оставаться в совке, а я… это как карта ляжет.