Хороша была Танюша

– Теперь ты можешь мне ответить, – спросил Сергей от плиты, что-то переворачивая на сковородке. – Почему ты не уехала из России? Язык знаешь…

– Я бы тебе и раньше ответила, если б спросил. Вот ты, например, уехал – и что, нашел что искал?

– Я? Скорее нет. Я искал прежде всего Лайму и своего сына. Но все оказалось не так просто, ну я тебе рассказывал. Потом, с Лаймой что-то случилось. Жадная стала до зарезу, трясется над каждой копейкой. То есть евро.

– В том-то и дело. Там бы я тоже занималась переводами, мне платили бы больше, но и жизнь была бы дороже. Социальное жилье, налоги и прочие прелести капитализма, которых хлебнули по горло мои сокурсники. Выйти за миллионера не получилось, да я и не ставила такой цели. По-моему, здесь все-таки веселее. Иногда я, конечно, прикидываю: а что если бросить все и уехать, продать квартиру и голландцев, прикупить маленький домик почти в лесу…

– Домик, считай, уже есть. Почти в лесу и даже не маленький. Я же тебе предлагаю: живи.

– Но это не мой дом!

И снова я утаила от Сергея самую главную причину, почему я не уехала за кордон, когда уезжали все, почему проводила вечера на собственной кухне в компании чайника, вместо того чтобы пойти развлечься, и почему так и не вышла замуж, хотя случались вроде и неплохие кандидаты в мужья. Только лишь потому, что каждый вечер я ждала Шашу и вздрагивала от любого звонка в мою дверь. Когда-нибудь должно же вот так случиться, что я открою, а на пороге стоит Шаша и говорит: «Ну здравствуй, красавица».

Недавно, в самом конце лета, когда Мишка приехал из Питера и рано утром позвонил в дверь, я открыла, ойкнула и даже присела. Мне показалось, что это вернулся Шаша. У меня даже вылетело невзначай: «Это ты?» – «Ну конечно я, – Мишка немного подвинул меня, зашел в прихожую и бросил под вешалку рюкзак. – Мам, ты чего? Ты кого-то ждала?» Я подняла с полу рюкзак и отнесла в комнату, чтобы Мишка не заметил моих слез. Потому что Шаша все-таки вернулся ко мне в виде взрослого Мишки, который потом сидел на кухне и уминал пирог с яблоками на тот самом месте, где некогда сидел Шаша.

В каких-то небесных скрижалях расписано заранее, наверное, кому жениться на ком. Шаша предназначался мне, а я ему, иначе зачем бы еще меня отправили в Кестеньгу и поселили у тети Оку? Зачем бы Гришка выселил меня из квартиры? Осталась бы в городе – мы бы никогда не встретились с Шашей. И Мишка бы не родился.

– Вот ты говоришь, живи в этом доме, – я в свою очередь решилась спросить его напрямую. – А ты разве не понял, что я плохая девочка?

– В смысле?

– Угадай, что я делала, когда ты оставил меня здесь одну?

– Наверняка шарила в ящиках в надежде найти что-то интересное. Я прав?

– Как ты догадался?

– Я же следователь. Кое-что оказалось переставленным, бумажки некоторые не на месте.

– И ты промолчал?

– Но так поступает абсолютное большинство любопытных девочек. Это даже немного смешно.

– Девочек! Вот именно – девочек. Там, в ящике письменного стола лежит альбом с фотографиями девочек…

– А, так это Танькин альбом. Именно в нем отец оставил свое завещание.

– Почему?

Сергей поморщился, как от боли, потом хлопнул ладонью по столу.

– Я обычно никому не рассказываю, но дело прошлое, да и отца уже нет. В общем, когда я с Татьяной развелся, она тут же закрутила с моим отцом.

– С Петром Андреевичем?

– Да! Представь себе, отец ушел в отставку, они сбежали в Финляндию и вроде даже собирались пожениться.

– Как же это? – я совсем запуталась и растерялась. – Твой отец…

– Мой отец хотел жениться на моей жене! Это я говорил про нее, что отец ушел к молодой. К Таньке он ушел. Мать хватил инсульт, дочку отправили к другой бабушке, потом я в Ригу ее забрал…

– Но мне рассказывали, что Таня утонула…

– Да, там что-то случилось, никто точно не знает что. Она упала в воду с мостков возле дома, который купил для нее мой отец. Скорее всего несчастный случай, она крепко выпила в тот день… – внезапно Сергей оторвал глаза от стола и пристально посмотрел на меня. – А кто это тебе рассказывал?

Черт! Я прикусила губу. Все-таки проговорилась. И новые серьги в моих ушах дрогнули в такт прорвавшейся досаде. Однако мне не оставалось ничего другого, как сказать правду.

– Я знала Таню. Мы вместе учились в университете, и в том альбоме есть фотография нашей студенческой группы…

Сергей длинно выругался:

– Твою ж мать! Это не город, а одна большая постель.

– Я предупредила, что плохая девочка.

– И ты с самого начала…

– Я думала, что Таня погибла из-за тебя. Что она слишком тебя любила.

– А теперь что думаешь?

Я замолчала. У меня иссякли всякие мысли, и внутри воцарилась полная пустота. Угли в камине обдавали жаром. Я чувствовала, что у меня покраснели щеки, но не от камина, а оттого, что мне впервые за много лет стало за себя стыдно.

– Таня любила моего отца, – сказал Сергей. – Поэтому ее альбом оказался здесь. Отец не расставался с ним до конца. Об этом мне сказала прислуга, которую я уволил.

– Прости меня, – наконец произнесла я. – Я нагло залезла в твою жизнь.

Сергей глубоко и шумно вздохнул, как будто выпустил на волю застрявшую внутри боль.