Хорошая

Это было незамедлительно: я перешла в режим, Исправить всё, и приказала Тейту поменять все лампочки в её доме. А потом я пошла в туалет и вычистила его от пола до потолка. Не знаю, почему. Ванна была чистой, но видимо моё время в колонии приучило меня мыть туалетные комнаты, когда мне нужно было работать. Это заняло у меня полтора часа, и я не возражала.

Я собрала всё белье с помощью Фанни и запустила стирку, а потом помогла мистеру Коннели починить протекающие трубы.

— Кейденс, мой гаечный ключ в боковом кармане сумки, — сказал он, лежа на спине, головой под кухонной раковиной.

Я изображала ассистента, пока Тейт смазывал и соединял плитку в ванной Фанни, как показал ему мистер Коннели, узнав, что Тейт никогда в жизни не занимался физической работой.

— Это он? — спросила я, поднимая инструмент с круглым креплением на конце.

— Близко. Это торцевой ключ, — ответил он. — Даже не знаю, откуда он в моей сумке.

Он вылез из-под раковины и стал рыться в боковом кармане своей сумки с инструментами. Он достал то, что, он сказал, называлось гаечным ключом.

— А, да. Я уже видела такие, — ответила я.

Мистер Коннели улыбнулся и залез обратно под раковину.

— Ты хороший помощник, Кейденс, — произнес он.

Я фыркнула. — Я ничего не сделала.

— Ну, ты составляешь мне компанию, и это мило, — ответил он.

— Только до тех пор, пока стираются простыни, — сказала я.

— И я ценю это, — отозвался мистер Коннели. — Не хочешь мне посветить?

— Конечно, — ответила я, и поковырялась в его сумке, пока не нашла миниатюрный фонарик. Секунду я колебалась, осознавая, что мне придется сидеть очень близко к мистеру Коннели, чтобы светить на трубы. Отверстие под раковиной было узким, и он занимал большую часть пространства.

— Свети вот сюда, прямо над моим лицом, — сказал он, наблюдая, как луч света бегает по темноте, пока я пыталась найти удобное положение. Я сидела, поджав под себя ноги, сгорбившись и прислонившись к его бедру. — Хорошо, — сказал он, — Так и держи.

Я наблюдала, как мускулы на его руках напрягались каждый раз, когда он работал ключом. Я чувствовала напряжение и в его бедре – как оно напрягалось, а потом расслаблялось каждый раз, когда он затягивал болт. И моё тело отвечало ему против моей воли. Мой мозг кричал мне оставаться неподвижной все то время, пока я чувствовала, как мой вес смещается, наклоняясь все дальше, все глубже в его тело. Мне было так хорошо, когда мое бедро прижалось к его бедру, и я закрыла глаза, представляя, как это было бы по-другому, если бы наши ноги были голыми.

— Кейденс? — услышала я издалека.

Я боролась с желанием коснуться его ноги. Мне хотелось этого гораздо больше, чем чего-либо другого. И не ногой. Мне хотелось провести рукой по его бедру.

— Кейденс? — голос прозвучал ближе.

Я открыла глаза и увидела, что мистер Коннели смотрел на меня. На его лице застыло нервное выражение, словно он в точности знал, что я проигрывала в голове. Но он не осмелился сказать это вслух.

— Свет? — спросил он.

Я и не осознавала, что опустила фонарик, и снова подняла его.

— Простите, — промямлила я, и посмотрела в сторону сушилки, когда услышала, как она загудела.

— Как раз вовремя, — произнес мистер Коннели. — Всё готово.

Я молча встала и пошла достать бельё.

Мы с Фанни постелили чистые простыни на её постель, и пока я была в её комнате, она показала мне коллекцию старых любовных писем, написанных её покойным мужем, когда они ещё встречались в школе. Я никогда в жизни не видела настоящего любовного письма, вручную написанного витиеватым почерком. Я вообще не думала, что мужчины могут писать таким почерком. Это была старая школьная любовь, и я подумала, что хотела бы, чтобы кто-нибудь и мне написал любовное послание.

Команда номер 2 работала снаружи, вычищая газон. Когда мы убедились, что, наконец, выполнили все работы по дому, то направились им помочь. Практически всё было доделано, и я устала. Я подмела переднее крыльцо, а потом села рядом с Фанни, чтобы послушать её истории из детства. У неё их было немало, и они были удивительны, но в основном я слушала из-за того, что знала, что ей нужно, чтобы кто-нибудь услышал их. Я подумала, что прошло уже немало времени с тех пор, как кто-то слушал её воспоминания.

В середине её рассказов мне стало страшно, я думала о том, что не хочу быть одна в старости. Это никогда не волновало меня до сих пор, но моя жизнь двигалась именно в этом направлении. За исключением Эвери у меня не было друзей, а она за настоящего друга и не считалась. Я не была в хороших отношениях с родителями, и я не была уверена, смогу ли на них положиться. У меня не было парня.