Хорошая девочка. Версия 2.0 (СИ)

Здесь оставалось лишь глупо пошутить:

— Естественно. Я его научный руководитель.

— Другое. Ты женщина для него. Самая важная.

Больно. Как же больно, но не промолчать:

— Не самая, Джу. Оставим это. Когда выезжать.

— Хорошо. Программу сброшу. Отъезд сегодня вечером.

— Спасибо! — все, на что меня хватает. Запрокидываю голову. Слезы уже здесь.

Профессор Ван Хун Джу сочувствующе гладит меня по плечу:

— Приходи в себя. Но вам надо поговорить.

Встряхиваю головой:

— Обязательно, но не сейчас.

— Больно?

— Очень.

Вот таким образом на оставшуюся от командировки неделю, я уехала в традиционный тур по Китайским ВУЗам — участникам программы обмена специалистами, оставив свои пары Владимиру Львовичу.

Сбежала. Как всегда.

И телефон я забыла случайно в апартах. Для работы мне достаточно планшета.

Ремарка от антигероя или?

'Я вас люблю, — хоть я бешусь,

Хоть это труд и стыд напрасный,

И в этой глупости несчастной

У ваших ног я признаюсь!'

А. С. Пушкин

С этой женщиной ни на секунду нельзя терять бдительности.

Только мелькнула мысль, что вроде получилось.

Все, кажется, наладилось у них, даже немного приручилась его волшебная мечта.

Хлоп, тебе сюрприз. И сиди — гадай, что за катастрофа приключилась.

Работай за двоих да переживай — где и как она там одна?

Что за жесть такая произошла, ведь даже сын не в курсе, что она умотала в тур по городам и весям?

Глава 39 Назад, к истокам

'Он мерит воздух мне так бережно и скудно…

Не мерят так и лютому врагу…

Ох, я дышу еще болезненно и трудно,

Могу дышать, но жить уж не могу'

Ф. И. Тютчев

Обратный путь домой в Северную Столицу вышел вполне сносный.

Китайские коллеги сделали все, чего я от них ожидала, и еще чуть-чуть сверху: калейдоскоп новых лиц, череда интереснейших проектов, масса документов для изучения и подписания.

И регулярные переезды.

Это была неделя адской интеллектуальной активности, пахоты в буквальном смысле этого слова. Как сессия на первых курсах. Прямо по жести. То, что доктор от нервов прописал, да.

А еще, видимо, чтобы занять все рецепторы постоянным массированным потоком новой информации, кто-то из делегации постоянно, нестерпимо и умопомрачительно благоухал. Чем-то непонятным. Вроде же знакомо, вот-вот узнаю. Вертится на краю истерзанного сознания мысль — не ухватишь. Я же что-то такое точно встречала.

На третий день дышать стало совсем невмочь. Да и голова уже работала с трудом, потому что все ресурсы уходили на игру в угадайку, дабы опознать это сладкое, травяное и терпкое. Пришлось вычислять источник душащего тошнотворного запаха напрямик.

— А чем это так благоухает впечатляюще? — между делом поинтересовалась, устраиваясь в одном из кресел комнаты для совещаний в принимающем ВУЗе.

Милейшая миссис из Делийского Университета зарделась и пояснила:

— Каменная роза.

Ё, это ж ладан.

Я принюхалась активнее и с удивлением поглядела на коллегу хорошо-за-шестьдесят-было-лет-двадцать-назад. Тут же получила дополнение:

— И иссоп. Правда, они чудесны?

Что здесь скажешь?

Поодиночке еще, может быть, но в паре — убойное сочетание. Особенно в замкнутом пространстве.

— Да, очень, эм, вдохновляющие. Такие, запоминающиеся, да.

Штош. Прояснилось.

Теперь так для меня пахнет разочарование и тоска. А то бутыльки с маслом в коллекции стоят. Место занимают. Ассоциаций нет. Непорядок.

Теперь есть.

Можно выдохнуть: больные, рвущие душу эмоции материализовались. Получили привязку. Ассоциативный ряд выстроился. Значит, станет, станет легче.

Надеюсь.

В том, что я должна прекрасной правнучке британского офицера колониальных войск кое-что существенное за приведение своих души и разума к некоторому порядку, смогла убедиться уже вечером.

Поехавшие со мной коллеги из Оксфорда, Делийского Университа и корейского КАИСТ интеллигентно ворчали на попытки китайской стороны «впихнуть невпихуемое» и регулярно пили вечерами, как родные — до положения бровей сильно ниже уровня моря.

Но мне вся эта суета и полное погружение в работу оказались очень кстати.

А когда в полутьме бара, без оглушающего влияния ладана и иссопа, я посмотрела вокруг почти трезвым взглядом, то поняла, что старик Соломон был-таки прав.

Все проходит.

Оставляет ноющие шрамы, саднящие занозы, пронзительные тоскливые воспоминания.

Но проходит!

Можно дышать, можно открывать утром глаза без слез. Можно улыбнуться солнцу, милому коллеге, звучащей незнакомой завораживающей мелодии.

Можно жить дальше.

С этими мыслями я и отправилась вместе чудеснейшими людьми и компетентными специалистами в завершающую часть путешествия — в Пекин.

А в субботу, перед возвращением к вещам и Владу, я признала: за время в поездке меня слегка попустило, гормоны выветрились, мозги встали на место, внутри все привычно заледенело.

Грейпфрут в отельной косметике взбодрил.

Настроил. Направил.