Хорошая я. Плохая я

Мое платье. Черное, бархатное, с длинными рукавами. Нижняя юбка придает ему пышности. Длина до колен. Надеваю колготки и черные туфли на каблуках, которые купила со скидкой в Topshop, вроде тех, которые, я видела, носят все девочки. Мне очень хочется дополнить свой наряд золотым именным ожерельем, но я понимаю, что сейчас это будет неуместно, и надеваю медальон, который подарила мне Морган. В завершение – часы, подарок Майка и Саскии, и я невольно чувствую себя привлекательной.

Она возвращается с камерой, с ней Майк. Она босиком, напоминает девочку. Больше похожа на сестру, чем на мать.

– Потрясающе выглядишь, – говорит Майк.

Он обнимает Саскию за талию, и, несмотря на то что она отстраняется, я знаю, что сегодня ночью они будут трахаться. Жизнь начинается заново.

В качестве праздничного угощения заказываем китайскую еду с доставкой на дом и ужинаем на кухне. Майк говорит, что я слишком хороша для доставки на дом, это первый раз после смерти Фиби, когда он пытается шутить. Прости, что мы не пошли в ресторан, говорит он, но сейчас это было бы тяжело.

Каждому из нас досталось печенье с предсказанием, но ни Майк, ни Саския не хотят открывать их. Я тоже откладываю свое на потом, открою у себя, когда разойдемся по комнатам. Майк говорит, что получил имейл от отца Джо, он спрашивает, может ли Джо встретиться со мной. Саския кивает, говорит, Джо – хороший мальчик, я знаю его.

– Ты согласна, Милли?

– Да.

Я представляю, как он ведет меня в кино, его веснушки розовеют, когда он целует меня на прощанье, но потом вспоминаю, к чему приводят поцелуи, и эта картина уже не так радует меня.

Я вызываюсь убрать со стола, а Майку с Саскией предлагаю посидеть, отдохнуть в гостиной. Проходя мимо, заглядываю туда, они расположились на одном диване. Саския полулежит, закинув руку за спину, просунув ноги между подушками в середине дивана, а Майк сидит рядом, положив руку ей на колени.

– Скоро надо зажигать камин, Сас, мы всегда делаем это в декабре.

– Даже не верится, что уже декабрь, – отзывается она.

Они смотрят на огонь, который не горит, и оба думают об одном и том же, об одном и том же человеке. Я оставляю их в этом положении, поднимаюсь к себе и звоню Морган. Я почти не вижусь с ней после несчастья с Фиби, все время уделяю Майку и Саскии, заполняю образовавшуюся в их жизни пустоту, а еще время уходит на то, чтобы обзавестись друзьями в школе. Думаю, в этом я преуспела. Предложить свою помощь в сборе средств для ремонта общей комнаты старших классов – это был очень умный ход, мои акции мгновенно подскочили вверх. Феникс. Меня уничтожают, а я возрождаюсь.

Морган отвечает, предупреждает, что будет говорить тихо, сестренка спит рядом, спрашивает, что у меня нового. Ничего особенного, отвечаю, просто школа и дела по дому. Я соскучилась по тебе, Мил, говорит она, можешь рассказать мне историю? Хорошо, но сначала закрой глаза. Я перечисляю названия звезд, планет. На Марсе есть вода. Рассказываю про катакомбы в Париже, целое кладбище черепов под землей. Как интересно, говорит она, вот бы там побывать, может, когда-нибудь мы с тобой туда поедем. Может быть, да. Мы договариваемся о встрече в следующие выходные, и, нажав «отбой», я распечатываю свое печенье. Записка гласит: «ЕСЛИ ВАМ УЛЫБНУЛАСЬ УДАЧА, НЕ УПУСТИТЕ ЕЕ».

Я смотрю на свои часы и думаю – не упущу, чего бы это ни стоило.

39

После показа «Повелителя мух» нам аплодируют стоя. Я играла роль Фиби, то есть рассказчика, и девочки вытолкнули меня вперед во время оваций. Ты была лучше всех, иди еще поклонись, давай. Смотрю в зал, вижу Майка и Саскию, они хлопают. Майк смотрит на меня как-то странно, не сводит глаз. Но не улыбается при этом.

После спектакля я предлагаю помочь убраться в зале. Мы с Клондин вместе выходим из школы. Она останавливается, смотрит в небо.

– Как грустно.

– Ты о чем?

– В эту пятницу рождественская вечеринка, танцы. Фиби так любила ее. Ей нравилось наряжаться в костюмы, надевать меха Саскии.

Да, грустно, соглашаюсь я, потому что это и правда грустно.

Прихожу домой и сразу проверяю на телефоне новости ВВС. О тебе ни слова много недель, но как раз сегодня сообщение на первой полосе. Наш дом будет снесен, на его месте разобьют общественный сквер. Посадят девять деревьев. Ты больше не приходишь, не залезаешь ко мне в постель, но ты оставила свою кожу. «Наступило время», – сказала ты. Сейчас я поняла, что ты имела в виду: больше я не нуждаюсь в тебе. Смешанное чувство печали и радости. В принципе я примирилась со своим прошлым. Я хотела как лучше, клянусь, даже если поступала плохо.

Я репетирую, что скажу тебе, если мы когда-нибудь встретимся.

Вот что я скажу.

Я никогда не хотела такой матери, которая присвистывает «какая красотка» при виде меня, которая смеется мне в лицо, когда я говорю «нет». Я скажу: ты ошибалась, когда, стоя за моей спиной у зеркала в твоей спальне, говорила, что никто, кроме тебя, никогда меня не полюбит, потому что, думаю, Майк и Саския готовы меня полюбить. Я скажу тебе, в чем ты была права – да, у меня не такое сердце, как у всех.

Ненормальное, исковерканное.