Хорошая новость (СИ)

Мой вос­па­лён­ный от усер­дных раз­мышле­ний мозг на­чал вы­давать уй­му при­чин: по­тому что ты нас­той­чи­во при­каза­ла мне сде­лать это, по­тому что ты кри­чала, по­тому что ки­далась в ме­ня так­ти­чес­ки не­безо­пас­ным ору­жи­ем — тап­ки-то тя­жёлые, с ка­учу­ковой по­дош­вой! Я су­дорож­но пы­тал­ся най­ти пра­виль­ный от­вет, но всё, что бы­ло нас­то­ящей при­чиной, прос­то не мог про­из­нести вслух. И вдруг не­ожи­дан­но для са­мого се­бя вы­дал:

— Прос­ти, лю­бимая.

Зе­фир­ка до­воль­но кряк­ну­ла, раз­верну­лась ко мне, ут­кну­лась но­сиком в пле­чо и до­воль­но за­сопе­ла. Кто бы мог по­думать, что пра­виль­ный от­вет был так прост!

Это бы­ло пер­вое ноч­ное прик­лю­чение, но да­леко не пос­леднее… Сле­ду­ющие ме­сяцы бы­ли на­пол­не­ны бес­числен­ны­ми «мне хо­лод­но», «мне жар­ко», «от­крой ок­но», «при­неси во­ды», «я че­го-то хо­чу». Этой фра­зы я бо­ял­ся боль­ше все­го. Дос­та­точ­но ско­ро я по­нял, что спра­шивать, че­го имен­но она хо­тела, бы­ло бес­по­лез­но, а мои воп­ро­сы, хо­чет ли она слад­ко­го, кис­ло­го или со­лёно­го, за­кан­чи­вались дол­ги­ми фи­лософ­ски­ми раз­мышле­ни­ями о том, по­чему бы не съ­есть все­го сра­зу.

На­до приз­нать­ся, ку­линар­ные прис­трас­тия мо­ей жё­нуш­ки всег­да бы­ли очень кон­серва­тив­ны­ми. Её бы­ло слож­но уго­ворить поп­ро­бовать что-то но­вое. Это из­ме­нилось во вре­мя бе­ремен­ности. Мы вдруг уз­на­ли, что бу­тер­брод с май­оне­зом и шо­колад­ной крош­кой — это вкус­но. А ес­ли на­мазать на ва­рёное яй­цо сгу­щён­ку — то во­об­ще паль­чи­ки об­ли­жешь. По­чему «мы»? По­тому что ме­ня то­же зас­тавля­ли это есть.

— Ну поп­ро­буй же! Это очень вкус­но! — ис­крен­не удив­ля­лась моя не­наг­лядная, ког­да я в оче­ред­ной раз пы­тал­ся неп­розрач­но на­мек­нуть, что её под­во­дят вку­совые ре­цеп­то­ры. Всё нап­расно.

Всё са­мое ин­те­рес­ное в на­шем до­ме про­ис­хо­дило по но­чам. Днём моя уже к то­му вре­мени по­хожая на гло­бус жё­нуш­ка слов­но пе­ревоп­ло­щалась в су­щес­тво, поль­зу­юще­еся ло­гикой. Ночью же с ней слу­чалось что-то не­объ­яс­ни­мое. Она рас­ска­зыва­ла мне ча­сами, что ей очень хо­чет­ся се­лёд­ки. Но се­лёд­ку есть нель­зя. А еще хо­чет­ся крас­ной ик­ры. Но её то­же нель­зя. И сыр «Бри». Пос­ле этих раз­го­воров мы мир­но шли к хо­лодиль­ни­ку и хо­мячи­ли за обе ще­ки всё то, что есть бы­ло мож­но.

Ров­но до то­го мо­мен­та, ког­да вдруг хо­телось то­го, что в хо­лодиль­ни­ке, да и в до­ме в це­лом не об­на­ружи­валось. Так, од­нажды ночью мо­ей не­наг­лядной вдруг за­хоте­лось клюк­вы. На­пялив кур­тку по­верх пи­жамы, я нап­ра­вил­ся в единс­твен­ный в го­роде круг­ло­суточ­ный ма­газин. Зах­ва­тив на вся­кий слу­чай и за­моро­жен­ную, и су­шёную клюк­ву, я вер­нулся до­мой… Ока­залось, клюк­ву нам то­же нель­зя.

Да и в це­лом из на­шего лек­си­кона ис­чезло сло­во «я». Оно бы­ло ус­пешно за­мене­но бо­лее ём­ким «мы». Мы хо­тели есть. Мы хо­тели спать. Мы не хо­тели спать. Мы не хо­тели есть эти про­тив­ные ма­каро­ны. Мы… Я стал сом­не­вать­ся, что ког­да-ни­будь смо­гу го­ворить о се­бе в единс­твен­ном чис­ле.

Дос­та­точ­но быс­тро я сми­рил­ся и с тем, что ме­ня бу­дили пос­ре­ди но­чи тол­чком лок­тя под рёб­ра.

— Ты что, спишь уже? — удив­лённо спра­шива­ла моя жё­нуш­ка, слов­но спать в три ча­са но­чи бы­ло чем-то не­обыч­ным. — А я тут вот по­дума­ла…

Ду­малось нам по но­чам об очень важ­ных ве­щах. О том, ка­кого цве­та ку­пить што­ры для дет­ской. Ког­да от­да­вать ещё не рож­дённое ча­до в дет­ский сад. На­до ли нам за­водить со­баку, ведь с ни­ми де­ти рас­тут бо­лее урав­но­вешен­ны­ми. Хо­тим ли мы на­нимать ня­ню. И мой са­мый лю­бимый воп­рос: а что, ес­ли у нас бу­дет двой­ня? Мой шеф, сам отец тро­их де­тей, ста­рал­ся не бу­дить ме­ня, ког­да я в оче­ред­ной раз за­сыпал на ра­бочем мес­те.

Од­нажды мы вмес­те пош­ли на при­ём к ги­неко­логу смот­реть руч­ки-нож­ки. Ну и, как я ду­мал, дру­гие час­ти те­ла то­же. А не тут-то бы­ло!

— Мы не хо­тим знать пол ре­бён­ка! — бе­запел­ля­ци­он­но за­яви­ла моя суп­ру­га на воп­рос вра­ча ещё преж­де, чем я ус­пел ра­дос­тно кив­нуть. В об­щем, я сми­рил­ся и тут: МЫ не хо­тели знать пол ре­бён­ка. Собс­твен­но, это бы­ло и не важ­но: к то­му мо­мен­ту я уже при­вык, что ре­шения за НАС при­нима­ет этот сгус­ток про­гес­те­рона. Врач со­чувс­твен­но кив­нул в мою сто­рону, ви­димо, осоз­на­вая всю ще­петиль­ность си­ту­ации: я-то от­чётли­во ви­дел на мо­нито­ре компь­юте­ра всё то, что от­ка­зыва­лась ви­деть моя вто­рая по­лови­на.

И вот нас­тал час Икс. Ни­чего уди­витель­но­го, что нас­тал он то­же сре­ди но­чи. Ме­ня раз­бу­дил уве­сис­тый удар меж ло­паток.

— Вста­вай, по­ра уже! — ско­ман­до­вала моя суп­ру­га, и я тут же ска­тил­ся с кро­вати.