С трудом понимая, что значит «пора», но привыкнув за последние месяцы беспрекословно выполнять все просьбы и приказы, я натянул свитер и вдруг понял, что происходит. Схватив в одну руку предусмотрительно приготовленную для клиники сумку, в другую переминающийся с ноги на ногу колобок, я выбежал к машине, вспомнил, что забыл ключи, вернулся, закинул сумку, усадил жену, уселся сам, вспомнил, что забыл документы, снова вернулся… На полпути моя супруга сделала неожиданное заявление:
— Кажется, я передумала.
Как?! Как можно передумать! Оказывается, можно. Мы вернулись домой. Мой нерешительный колобок тут же завалился спать, а я остаток ночи сидел на кровати и пялился на неё, ожидая, что она передумает снова. Она не передумала. Ни в эту ночь, ни в следующую. Лишь на четвертый день за завтраком этот милый шарик на ножках спокойно поднялся из-за стола и начал одеваться.
— Ты куда? — удивился я.
— Как куда? — также искренне удивилась она. — В больницу. Пора же.
Я уже не пытался понять, куда, зачем, почему она решила, что на этот раз действительно пора. Действовал на автопилоте: надо — значит надо. Сумка в багажнике, жена — в машине, документы в кармане, ключи в руке. Всё на своих местах.
И вот он, долгожданный момент: врачи, акушерки, белые стены, какие-то вопросы, моя рука, сдавленная до синих пальцев. Всё идеально. Всё так, как должно быть. Дышим — не дышим, сейчас тужимся, а сейчас отдыхаем. Час, два. На улице стемнело. Рука онемела. Волосы прилипли ко лбу. И вот он — долгожданный комочек в руках акушерки.
— Поздравляю с сыном.
— Ну, слава Богу. Отмучались, — выдохнул я.
— А тебе-то что? — хмыкнула моя жёнушка. — Как будто ты мучился.
Нет, я не мучился. Я наслаждался каждым мгновением, каждой бессонной ночью, каждым толчком под рёбра. И, если вы думаете, что во второй раз всё случается спокойней, спешу вас обрадовать: нет — и во второй, и в третий всё так же незнакомо и трепетно. И «мы» — совсем не плохое местоимение, если уж быть честным.