Хорошая работа

Она сказала это вдруг — просто вырвалось, потому что только об этом и думала.

— Правда? Каким образом?

— По Теневому Резерву. Вик Уилкокс в среду летит туда на выставку, и мне придется поехать с ним.

— Слушай, это просто здорово.

— Вот и я так подумала.

— И сколько ты там пробудешь?

— Два дня с одной ночевкой. Вик говорит, что в шикарном отеле.

— Могу я приехать в следующие выходные?

— Пожалуй, нет.

— Хорошо. Ты ведь на меня не сердишься?

— Конечно нет, — ответила Робин и засмеялась чуть резче, чем было нужно. — Я тебе позвоню.

— Хорошо. — В голосе Чарльза слышалось облегчение. — Что ж, желаю насладиться Франкфуртом.

— Спасибо.

— А что с занятиями, пока тебя не будет?

— Посоветуюсь с Лоу, — сказала Робин. — В конце концов этот Теневой Резерв — его затея.

На следующее утро после десятичасовой лекции Робин постучалась в дверь кабинета Филиппа Лоу и спросила, может ли он уделить ей несколько минут.

— Да, да, входите, — пригласил Лоу. В руках он держал толстую пачку каких-то ксерокопий, и вид у него был измученный. — Вы случайно не знаете, что такое «вирамация»?

— Извините, нет. А в каком контексте?

— Это документ, касающийся следующего совещания ректоров и деканов. Здесь сказано: «В настоящее время ресурсы распределены по всем кафедрам для использования руководством без права их вирамации».

Робин покачала головой.

— Никаких догадок. Более того, это слово мне явно раньше не встречалось.

— Вот и мне тоже, пока не начались сокращения. Потом оно вдруг стало появляться чуть ли не во всех документах — в протоколах комиссий, отчетах рабочих групп, циркулярах УГК. Вице-канцлер его просто обожает. Но я до сих пор не знаю, что за ним скрывается. Его нет в «Кратком Оксфордском словаре». И в других моих словарях тоже.

— Как странно, — сказала Робин. — Но почему вы не спросите кого-нибудь, кто знает? Например, того, кто написал этот документ.

— Казначея? Я не могу спросить его лично. Я месяцами просиживал на заседаниях комиссий и горячо обсуждал вирамацию при казначее. Теперь я не могу признаться, что не понимал, о чем шла речь.

— Возможно, этого вообще никто не знает, но все боятся в этом признаться, — предположила Робин. — Может правительство выдумало это слово, чтобы запугивать университеты?

— Да, звучит устрашающе, — согласился Филипп Лоу. — «Вирамация»… — И он грустно посмотрел на стопку ксерокопий.

— Я пришла к вам вот по какой причине… — напомнила Робин.

— Ах да, извините, — откликнулся Филипп Лоу, отвлекаясь от загадочного слова.

— Это касается Теневого Резерва, — начала Робин. — Мистер Уилкокс, тот человек, чьей тенью я являюсь, в следующую среду летит во Франкфурт. Он считает, что я должна поехать с ним.

— Да, я знаю, — кивнул Лоу. — Он звонил сегодня утром.

— В самом деле? — Робин попыталась не выдать своего удивления.

— Да. Мы договорились, что половину издержек заплатит Университет, а половину — его компания.

— То есть я могу поехать?

— Он настаивал. Мне кажется, он понял условия Теневого Резерва слишком буквально.

— А как мне быть с моими часами в четверг? — спросила Робин.

— О, это очень сложное немецкое блюдо, — отозвался Лоу. — Оно готовится из свинины, квашеной капусты и заваривается клецками.

— Нет, нет. Я говорю про мои часы в четверг, — громко повторила Робин. — Как мне поступить? Не хочется отменять занятия в последнюю неделю семестра.

— Разумеется, — довольно резко ответил Лоу, словно это Робин была повинна в недоразумении. — Сейчас посмотрим на ваше расписание. О, у вас очень много часов, не так ли?

— Да, — кивнула Робин, польщенная тем, что Лоу наконец-то это заметил.

— Десятичасовой лекцией можно поменяться с Бобом Басби. Он читает такую же в следующем семестре. Трехчасовой семинар я попрошу провести Руперта Сатклифа… — Робин кивнула, а сама подумала: интересно, кого эта новость огорчит больше — Сатклифа или студентов? — Самое трудное — это два семинара по женской прозе — в двенадцать и в четырнадцать. В это время свободен только один преподаватель кафедры. Я.

— Ох, — вздохнула Робин.

— Что у вас там за тема?

— Женское тело в современное женской поэзии.

— Уф. Боюсь, я маловато об этом знаю.

— Студенты приготовят доклады, — успокоила Робин.

— Что ж, я не против попредседательствовать на дискуссии, если это…

— Это будет здорово, — заверила его Робин. — Огромное вам спасибо.

Лоу проводил ее до двери.

— Франкфурт… — мечтательно произнес он. — Однажды я был там на очень живенькой конференции…

Часть V

— Существует мнение, — продолжал он все так же неуверенно, — что есть мудрость ума и мудрость сердца. Я с этим не соглашался, но, как я тебе говорил, я уже себе не доверяю. Я считал, что достаточно мудрости ума; но могу ли я ныне утверждать это?

Чарльз Диккенс. Тяжелые времена.

Пер. В. Топер.

1