Хорошая работа

— Вот видите! Что я говорил? — шепнул Вик. — Даже простой шофер говорит по-английски лучше, чем я.

Когда Вик сказал название отеля, шофер одобрительно кивнул. Отель находился на окраине, потому что там, где Вик обычно останавливался, не получилось заказать еще один номер — для Робин.

— Но в этом будет вполне удобно, — оправдывался Вик. — Он достаточно дорогой.

Это оказался самый шикарный из отелей, в каких Робин когда-либо бывала в качестве гостя, хоть обстановка и напоминала скорее эксклюзивный загородный клуб: натуральное дерево с отделкой из кирпича, все что душе угодно для отдыха и спортивных занятий: красивый салон, гимнастический зал, сауна, игровой зал и бассейн.

— Schwimmbad! — воскликнула Робин, увидев табличку. — Знала бы — взяла бы купальник.

— Купите, — предложил Вик. — Вон там есть магазин.

— Что, для одного раза?

— Почему бы и нет? Вы ведь потом будете им пользоваться.

Пока Вик регистрировался, Робин зашла в спортивный магазинчик на другом конце вестибюля и пересмотрела ряды самых разных бикини и цельных купальников. Чем дешевле они были, тем больше нравились Робин.

— Слишком дорого, — сказала она, вернувшись к стойке портье.

— Позвольте мне купить его для вас, — предложил Вик.

— Нет, спасибо. Я хочу посмотреть свой номер. Могу поспорить, он огромный.

Так и оказалось. В номере была монументального вида кровать, огромный письменный стол, кофейный столик со стеклянной столешницей, телевизор, мини-бар и целая система шкафов, в которой нехитрый багаж Робин выглядел потерянным. Робин пощипала виноград из вазы с фруктами на кофейном столике — реверанс администрации отеля. Потом включила радио на панели возле кровати, и комнату наполнила музыка Шуберта. Робин нажала соседнюю кнопку, и тюлевые занавески сами собой раздвинулись, открыв ее взору совершенно кинематографический пейзаж — живописные лужайки и искусственное озеро. В ванной, сияющей в ярком освещении, оказалось целых две раковины, отделанных чем-то похожим на мрамор. А еще здесь висело столько полотенец, что Робин не смогла придумать предназначение всех. На двери она обнаружила два банных халата в полиэтиленовых чехлах. Здесь тоже звучал Шуберт — из отдельного динамика. И это был единственный звук во всем номере: двойные рамы, мягкие ковры и тяжелая деревянная дверь глушили все звуки внешнего мира. Две недели жизни здесь, подумала Робин, и я бы дописала «Домашних ангелов и несчастных женщин».

Шофер ждал у входа, готовый отвезти их в центр города. Сидя на заднем сиденье быстроходного тихого «мерседеса», Робин была поражена ярким контрастом между улицами Франкфурта и улочками бедного старого Раммиджа. Все здесь было чистым, опрятным, свежевыкрашенным и ярко блестящим. В сточных канавах не валялись пакеты из-под чипсов, картонные коробки из-под жареной курицы, смятые банки из-под пива, прозрачные упаковки гамбургеров или треснувшие одноразовые стаканчики. Мостовые и тротуары, казалось, только что заасфальтировали. Коммерческие здания отличала холеность и изысканность архитектуры.

— Им ведь пришлось после войны восстанавливать все из руин, — сказал Вик, когда Робин обмолвилась о своих впечатлениях. — Мы здорово разбомбили Франкфурт.

— Центр Раммиджа тоже здорово разорен, — напомнила Робин.

— Но бомбежки здесь ни при чем.

— Да, это дело рук его создателей. Но они так ничего и не восстановили.

— Нет средств. Говорят, что мы выиграли войну и проиграли мир.

— Как это?

Вик некоторое время обдумывал ответ.

— Мы были слишком жадными и ленивыми, — сказал он. — В пятидесятые и шестидесятые годы, когда у нас было что продать, мы продолжали использовать устаревшее оборудование и платили профсоюзам, сколько бы те ни запросили. А «Краутс» тем временем финансировал новые технологии и добивался разумной платы по трудовым соглашениям. А когда настали тяжелые времена, ему уже не нужно было столько платить. Они считают, что у них сейчас экономический спад. Посмотрели бы, что у нас.

Странно и непривычно было слышать от Вика столь резкую критику британской промышленности.

— Мне казалось, вы говорили, будто наша проблема в том, что мы покупаем слишком много импортного? — напомнила Робин.

— И в этом тоже. Кстати, чей это на вас плащ?

— Понятия не имею, — призналась Робин. Посмотрев на этикетку, она воскликнула: — Сделано в Западной Германии!

— Вот видите.

— Но вы ведь сами сказали, что он красивый. Впрочем, о чем тут говорить? Он стоил восемьдесят пять фунтов. А вы собираетесь заплатить сто пятьдесят тысяч за немецкий станок.

— Это совсем другое дело.

— Нет, не другое. Почему бы вам не купить английский станок?

— Потому что у нас такого нет, — сказал Вик. — И это еще одна причина, по которой мы проиграли мир.