Хорошая война

— Говорят, Ваша светлость. В мужских кругах ее подозревают в убийстве мужа. Очень сомнительным всем представляется то, что у нее и с родственниками конфликт. Говорят, что она подкупила судью.

— Да уж, судья тогда выдал, конечно. Где это видано, чтобы на опеку вдовы требовалось ее согласие?

— Были прецеденты, Ваша светлость, — сказал секретарь и втянул голову в плечи.

— К дьяволу прецеденты! — вскричал Шарль-Луи и бросил в секретаря ложкой. Не попал.

— С Вашего разрешения продолжу, — поторопился отвлечь внимание секретарь, — а в женских кругах ее считают несчастной жертвой мужских интриг и всячески сочувствуют.

— А ее мужа?

— По правде сказать, ей не завидуют. Говорят, что титул у него мелкий, образования никакого, куртуазии не обучен, да еще и немец. Но рекомендовать его ни одна французская дама не будет, чтобы не обижать 'несчастную Шарлотточку'.

— Черт с ними. Среди итальянцев у них какая репутация?

— Многие заинтересованы. С подачи немцев про него ходят легенды, какой он негодяй и чудовище. Для местных это как комплименты.

Шарль-Луи отпустил секретаря, немного подумал и пришел к выводу, что союзников надо искать среди немцев. Не Грегуар, так Бе-Бе что-нибудь предложат. А еще лучше вызвать этого самозванца на поединок с острым оружием и убить. Пусть он там у себя и имеет какую-то репутацию, но немецкому рыцарю до французского так же далеко, как пиву до вина.

4. Вопросы богословия и самозащиты

Насколько мы помним, Бык сразу по прибытии устроился поваром в монастырь, а Патер взялся помогать живописцам, работающим над росписью стен.

Руководитель проекта, маэстро Горгонзола жил и работал во Флоренции, а в Ферроне бывал периодически, когда в бюджете епископства появлялись деньги на строительство собора. Первые фрески появились еще лет десять назад, к турниру епископ планировал закончить стройку, но на момент начала турнира работы над собором оставалось еще месяцев на пять.

Живописец отличался живостью характера, бережливостью к краскам и инструментам и нетерпимостью к лентяям и халтурщикам. Пожилой старательный подмастерье пришелся ему очень даже по душе. В три дня Патер успел побывать штукатуром, мойщиком кистей, смешивателем красок и грунтовщиком. На четвертый день маэстро начал поручать ему самостоятельную работу над деталями пейзажа и персонажами второго плана, а через неделю Горгонзола подарил Патеру несколько больших листов хорошей бумаги и предложил сделать наброски на библейскую тему.

Швейцарец с энтузиазмом взялся за работу, и вскоре представил свой эскиз триптиха для алтаря. Художник не сразу нашел время рассмотреть эскизы как следует, а когда нашел, схватился за голову и вызвал для консультации отца Бартоломео.

— Вот, Бартоломео, полюбуйся, — живописец поднял со стола эскизы Патера.

На левой части триптиха были изображены несколько библейских сюжетов. Бартоломео недоуменно поднял бровь — Иисус, стоя перед апостолами, воодушевленно поднимал правой рукой большой крест. На то время, не знавшее сюрреализма и абстракционизма, Иисус, благословляющий апостолов крестом, — нонсенс вроде Ленина, выступающего с мавзолея.

При повторном рассмотрении крест оказался седельным мечом нюренбергского дизайна. Для тех, кто сразу не понял, под Иисусом на ленточке вилась надпись 'Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч'.

В другом месте перед сыном Божьим преклонил колено на рыцарский манер по-видимому, святой Петр, протягивая ему пару легко узнаваемых швейцарских двуручных мечей. Комментарий внизу гласил 'Господи! вот, здесь два меча'. После этого уже не удивительно было, что все персонажи, кроме Иисуса, носили разрезные дублеты по военной моде, а некоторые щеголяли и доспехами.

Также Патер не прошел мимо единственного эпизода, когда Иисус применил физическую силу. В вольной интерпретации изгнание торговцев из храма по масштабам напоминало еврейский погром. Торговцев Патер, конечно же, писал с местных ростовщиков.

Четвертый сюжет был, по-видимому, посвящен Тайной Вечере. Христос стоял между двумя вооруженными бандами на фоне стола, уставленного бутылками и закусками. Один из вооруженных людей справа только что отрубил ухо одному из оппонентов слева.

Среди чудес присутствовали также превращение воды в вино, чудо о пяти хлебах и спасение симпатичной блудницы от побивания камнями.

— Да-а… — только и смог вымолвить Бартоломео.

— Что 'да', Бартоломео? — спросил Горгонзола, — Я понимаю, что здесь что-то не так, но не могу понять, что именно. Про все, что я здесь вижу, я читал в Евангелиях.

— Знаешь что? Или читай Евангелия полностью, или вообще не читай.

— Прихожане, как ты сам отлично знаешь, не читают вообще. Представь, что я простой прихожанин, и объясни, в чем тут дело.

Бартоломео замер, как громом пораженный. Прихожане, за редким исключением, Библию не читали, а о ее содержании узнавали из проповедей сомнительной грамотности приходских священников и умеренно профессиональной росписи церковных стен и алтарей.