Хорошая жизнь

– Хочешь, могу предложить тебе пару вариантов, – Юлиан склонился к Нечаеву. – Например: поднимайся с койки и бери правосудие в свои руки. Убей Нестора.

Призыв прозвучал громко. Так, что Нечаеву захотелось подняться.

Игла капельницы выскользнула из вены и упала на пол. Медленно, но верно капли создавали маленькую лужицу. Запищал один из приборов, когда Нечаев сорвал со своей груди какую-то присоску.

От резких движений кружилась голова и до невозможного болело в груди. Ноги едва держали ослабленное тело, но Андрею под силу было сделать пару шагов. Он хотел приблизиться к Юлиану и вцепиться в него, да только понимал, что это глупо.

Он ни в коем случае не хотел верить его словам. Никто не может написать историю другого человека. На это способен только Бог…

Андрей усмехнулся сквозь боль, ощутив абсурдность своего умозаключения. С каких это самых пор он стал верить?

Притворство. Оно тут как тут, когда человек оказывается в беде. Когда плохо, и в Бога поверишь, и в собственную праведность. Будешь видеть в людях то, чего не замечал раньше. Делать то, чего раньше не делал.

– Сколько я провел без сознания? – спросил Нечаев, нетвердой походкой направляясь к шкафу, в котором, как он полагал, лежала его одежда.

– Два дня.

Действительно, в шкафу Андрей нашел пиджак, брюки и ботинки. Пятна крови. Следы грязи. Все же лучше, чем сбегать в больничной робе.

Пока Нечаев переодевался, Юлиан что-то усердно записывал. Андрею даже спрашивать не хотелось, что именно. Лишь бы поскорее выбраться из палаты. Проведать Эллу. Добраться домой. Покурить. Выпить.

Накинув пиджак поверх одеяния из бинтов, туго перетягивающих грудь, Нечаев направился к двери. Юлиан последовал за ним.

Он продолжал следовать, когда они оказались в длинном безлюдном коридоре. Нечаев шел, чуть пошатываясь, то и дело припадая к стене. Ему хотелось стонать от боли, да только он боялся потревожить кого-то, кто мог затащить его обратно в палату против его воли.

«В этой больнице будто никого и нет, – вертелось в голове Нечаева. – Куда я, черт возьми, попал?»

Но вот палата номер одиннадцать. Элла должна быть там. Должна лежать под одеялом и мирно посапывать, увлекшись безмятежным сном. Беззащитная, хрупкая девушка. Теперь она в безопасности…

Нечаев немало удивился, когда увидел пустую больничную койку. Смятая простыня. Одеяло на полу.

Облаченная в вечернее платье, Элла стояла у окна. Старушка Луна рисовала ее стройный силуэт своими ночными красками…

Нечаев испытал чувство дежавю. Он уже видел ее такой – красивой, неприступной – на вечеринке у Германа. Тогда же он впервые заговорил с ней. Да только сейчас слова будто выбили из него одним ударом. Одним выстрелом, если быть точнее.

– Не понимаю, – протянул Нечаев.

– Все ты понимаешь, – сказала она, чуть обернувшись к нему. – Тебя использовали, Андрей.

Чуть отдохнувшее сердце вновь забилось тревожно. Сдавило в висках. Держаться на ногах становилось все труднее, но и сдвинуться с места, казалось, было невозможно. Все тело словно по струнке вытянулось. Как будто в кровь впрыснули яд. Наркотик.

– Теперь смотри… – сказал Юлиан, протягивая Нечаеву листок с записями.

Первые строки дались ему тяжело. Что-то про Бога, притворство и абсурдность мышления. Чьего мышления? Конечно же, его собственного.

Сотрясаясь всем телом, Нечаев присел. Прислонился спиной к стене.

Он читал про то, как минуту назад шел по коридору к палате номер одиннадцать. Как думал, и как сомневался. Но даже если его действия можно было записать, наблюдая со стороны, каким образом Юлиан сумел залезть в его голову? Что он там устроил?

Нечаеву казалось, что он сходит с ума. Словно из тела вот-вот должна была вырваться душа. И грудь разболелась до того сильно, что уже не было никаких сил терпеть.

Элла смеялась. Роковая женщина…

Нечаев сполз на пол полностью. Уже лежа, он стал кричать изо всех сил…

И тут он пришел в себя, лежа на больничной койке. Одетый в больничную робу. Игла капельницы была воткнута в вену. Присоска на груди. Тишина. Да только на столе лежал шприц, который прежде держал в руках Юлиан. И еще листы с записями.

Сердце продолжало беспокойно биться в груди. Нечаев не мог понять, был ли то страшный сон, или же явь, которая так легко смешалась с вымыслом. Как бы там ни было, у Юлиана должны были иметься при себе ответы на многие вопросы.

Записи поведали Андрею о том, что вскоре он поднимется с больничной койки и, переодевшись, пойдет проведать Эллу. Она будет спать, и будто бы находиться где-то далеко. В любом случае с ней все будет нормально. Теперь.

– Элла… я хочу остаться с тобой, но происходит нечто странное. И я должен понять, что именно.

Но вот состояние самого Нечаева будет оставлять желать лучшего. Кошмарный сон, который он увидел (сон ли то был? – уже другой вопрос), не оставит его в покое до тех самых пор, пока он не постучится в двери Юлиана.

12.

– Кто ты такой? Почему ты играешься с моей жизнью?!

Нечаев выпалил свои вопросы сгоряча, не церемонясь. Оказавшись в прихожей квартиры Юлиана, он ощутил прилив сил.