Читаем Хорошая жизнь полностью

В жизни раз бывает тридцать три года, напевала я, тревожно прислушиваясь к своим ощущениям. Друзей не стало больше, любимых стало меньше. Меня беспокоили многие проблемы, но из всех проблем лишь одна сверлила по ночам. Поздравит Вера с днем рожденья или нет. Если не поздравит, значит, мы обе здоровы. Если поздравит, мы обе больны. К этому времени я начала забывать ее, жизнь строила и строилась, выстраивала новые объекты. В моей стране наступал режим диктатуры, свободы и порядка. Поздравит или не поздравит. Сидела, привычно теребила волосы на голове, думала, напишет, а я не отвечу. Пришлет sms, тоже не отвечу. Позвонит на мобильный, не возьму трубку. Позвонит на домашний, просто положу трубку. Или сухо скажу, спасибо, Вера. Да, лучше сухо сказать, спасибо, Вера. А еще лучше сказать сухо и холодно. Тогда лучше наоборот, Вера, спасибо. Вот так сказать и положить трубку. Не прощаясь. Сухо и холодно, Вера, спасибо, всё, гудки. Нормально. Эффектно. Чтобы не успела спросить, как дела. И пусть обижается. Тереблю волосы, закрываю глаза, мечтаю. Я мечтаю. Вот она звонит, говорит, Рита, поздравляю тебя с днем рожденья, желаю счастья и здоровья. Всех благ, тра-та-та. А я отвечаю, Вера, спасибо. Так хорошо, точно. Поиграли в вежливых людей и разбежались, правильно. Да, закрываю глаза, мечтаю. Вот собралась компания, вот мы сидим за столом, в дверь звонят. Открываю дверь, а там Вера. Что дальше. Не повезло, значит. И что сказать, если она стоит. Хуже, если с букетиком. А с букетиком и с подарком, это вообще труба. Тереблю волосы, открываю глаза, думаю, тут же закрою дверь. Хрена ли, дверь закрыть несложно. Закрою дверь. Пусть звонит еще. Или лучше пусть кто-то выйдет открывать дверь. Когда все в сборе, а в дверь звонят, пусть кто-то пойдет, откроет дверь, скажет, Рита занята. Да, Рита занята, цветочки передам. Подарок тоже. Не, это не эффектно. И совершенно не болезненно будет. Подумает, я все та же скотина, а надо бы намекнуть, что теперь другая. Значит, открою дверь, увижу Веру, удивлюсь, сделаю вежливое лицо. Сделаю приторное лицо, да, такое, вежливое и приторное. У Веры вежливо-приторное, у меня тоже. Скажу, здравствуй, Вера. Сладко так, противным голосом, здра-а-а-вствуй, Вера. Будто мы почти не знакомы. Спрошу, как дела. Вот так будет хорошо. Входи. Народ, это Вера. Ага, пусть почувствует их любовь. Назову имена и фамилии всех присутствующих. Сладко и вежливо. Садись, Вера, вот тарелочка, вилочка, бокальчик, рюмочка, салфеточка. А пепельницу вымою, что уж. Ах, какие цветочки, и где вы купили такие цветочки. О, Вера, какой прекрасный подарок. Спасибо, очень приятно. Я не я буду, при таком раскладе она свалит раньше, чем мы успеем съесть салат. Нужно быть приличным человеком. Сижу, тереблю волосы, говорю кошке, Рита, ты ведь приличный человек. Отвечаю за кошку, разумеется. Само собой разумеется, я приложу максимум усилий для того, чтобы разбить любые чувства, взлохматить любую бабушку. Вежливо и приторно. Серпом по серпу. А может, вести себя иначе. Поздравит Вера или не поздравит. Поздравит или нет. Как же быть, как.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза