Хорошее стало плохим (ЛП)

Он продолжил рубить, огромный мясницкий нож блестел в верхнем свете. — Да, это потому, что за моим столом сидит крутая женщина, которая будет держать меня в напряжении всю ночь, пока я не решу нагнуть ее и превратить в свою хорошую девочку, пока она берет мой член. Я готовлю офигенный ужин, а моя собака у моих ног. Все отлично.

— Еще раз отмечу, что три года работы твоей жизни просто пошли насмарку… Мне нужно проверить тебя на сотрясение мозга?

Он ухмыльнулся, игриво, как только я могла заставить его сделать это.

Я тоже сохраню это в своей банке.

— Хотел, чтобы они исчезли, все еще хочу, чтобы они исчезли. Меня не волнует, что они байкеры, меня волнует, что они ужасные люди, творящие ужасные вещи с гражданскими, которые на это не купились. Я надеюсь, что КККП найдет способ сделать это, и я думаю, что за три года службы я подобрался к ним чертовски ближе, чем раньше. Уже позвонил и договорился о встрече с сержантом завтра. Меня, вероятно, переназначат. Отстой, я не мог закончить эту работу, но это означало позволить кому-то изнасиловать тебя, так что должен признать, Рози, большая часть меня чертовски взволнована тем, что мы ушли оттуда.

— Мы? — мягко спросила я.

Он застыл, та тишина, на которую он мог повлиять, была арктической, комната слилась с ним. — Ты не со мной?

— Я с тобой, мне просто нужно довести это до конца, — прошептала я, мое сердце замерло, как больное в груди.

— Даже если бы я мог вернуться к Жнецу, это чертовски рискованно, — сказал он, скрестив руки и расставив ноги, готовый вступить со мной в битву за это.

— Я знаю, что могу это сделать.

Он не заметил, что я не использовала универсальное «мы». Он обошел стойку, чтобы посмотреть мне в глаза. Я попыталась запомнить, как он смотрел на меня вот так, великолепный и праведный, как ангел Гавриил, спустившийся с небес, чтобы убить всех моих демонов.

— Это не «Ромео и Джульетта», Рози. Думаешь, только один человек умрет, если нас узнают? Нет. Мы оба знаем, если ты хотя бы на секунду подумаешь логически, что мы продолжаем это делать, и нас узнают, не только ты и я в опасности. Это твои друзья и семья, твой папа, Лулу и ее чертовы не рожденные дети, твой брат и его девушка, один из твоих лучших друзей, Лайла, Нова и Бэт, а также Майя и Бак. Ты хочешь, чтобы все эти жизни сгорели в огне, потому что мы были слишком эгоистичны, чтобы отпустить то, что между нами?

Он осторожно потряс меня за плечи, его глаза были такими зелеными, что прожигали меня насквозь, как кислота.

Что-то во мне надломилось от остроты его слов, и гнев захлестнул меня. Я хотела сбежать на луну, проклясть Богов и принести в жертву кого угодно, кроме него. Вместо этого я сильно оттолкнула его двумя руками и зарычала на него, даже чувствуя, как мое сердце бьется и пульсирует из-за него, удары ногой отдавались в такт каждому слову, которое я кричала.

— Любить тебя никогда не было моим решением. В этом не было ничего сознательного, так как я могу относиться к этому логично сейчас? Я знаю, что это не имеет смысла, мы двое, хороший парень и плохая девочка, с твоей семьей и моей семьей. Я знаю, что сведу тебя с ума, и я заставлю тебя злиться. Думаешь, я всего этого не знаю? Нет, я знаю. Так что перестань просить меня логически думать об этом дерьме. В нашей любви нет никакой логики, только чувство, которое у меня так глубоко в сердце, что если я вырву его, я просто знаю, что перестану жить.

— Ты говоришь мне, что любишь меня? — спросил он так тихо, что я почти не слышала слов, но чувствовала их. Каждый брал ноту глубоко внутри меня, играя на инструменте, на котором умел играть только он.

Я моргнула, пожевала губы и проклинала себя за то, что позволила моей горячей голове завести меня в такое долбанное, уязвимое положение, особенно перед лицом того, что мне пришлось сделать.

Но потом мне пришло в голову, что Жнец, Мэт и Твиз ждали снаружи с пистолетами на поясе и ужасными ножами в ботинках. Не было выхода из того, что я должна была сделать, чтобы гарантировать безопасность моей семьи.

Это был Дэннер или они. И их было так много, бесчисленное количество имен, которые он только что перечислил, как список покупок.

Один или десяток.

Любовь всей моей жизни или люди, которые дали мне жизнь и вырастили меня.

Я знала, каким будет ответ.

Итак, я глубоко вздохнула и решила быть эгоисткой, какой могла быть только я.

Я решила насладиться единственным моментом, который у меня когда-либо был с ним, когда я могла свободно любить его.

— Да, и что? — я сказала это, дерзко, потому что ему это нравилось, и я знала это. — Не то, чтобы ты меня тоже не любил.

— Да, это правда, — тотчас же согласился он с тем долгим, медовым акцентом, который он использовал, когда я говорила что-то, что его задевало, — Я люблю тебя и знаю, как большинство людей знают, что солнце встает на востоке и садится на западе, что байкеры знают звук труб Харлея, а копы знают разницу между чертовски правильным и чертовски неправильным, что мы с тобой созданы друг для друга.