Хорошее время для убийства

— Зашла навестить вас, но на дворе вас не оказалось. Дверь открыта. В доме настоящий холод. У вас нет отопления?

— Оно мне ни к чему, и потом, я весь день на улице! — Фирон с трудом поднялся.

Мередит была высокой, но Том оказался гораздо выше ее. Должно быть, росту в нем больше двух метров, прикинула Мередит. Она попыталась вспомнить очертания силуэтов, которые видела через окно в доме Гарриет. Мужчина был высоким, но таким ли? Трудно сказать.

Взгляд ее упал на испачканное покрывало.

— Фу! — Она сморщилась.

Фирон проследил за ее взглядом, рассеянно похлопал по грязи ладонью и пробормотал:

— Я отчищу…

Рассеянно почесывая бока, он прошел мимо нее и скрылся в другой комнате. Послышался шум льющейся в таз воды. Мередит вышла в прихожую и стала ждать. Фирон вскоре вернулся с полотенцем; его черные кудри влажно блестели, по смуглому лицу текли струйки воды. Кое-как обмахнув полотенцем подбородок и затылок, Том заявил:

— Я не пьян. Просто смертельно устал. Хотя отчитываться перед вами я не обязан. Вчера ночью пришлось поспать всего пару часов.

— Я почувствовала запах виски.

— Подумаешь, пропустил стаканчик! Кстати, не ваше собачье дело, пью я или не пью! Кто, на хрен, дал вам право врываться сюда и указывать мне, что делать? — Внезапно он взорвался гневом, задиристо выставив вперед подбородок и сверкая черными глазами.

— Вы сами меня вчера приглашали. Сказали, что я могу прийти и осмотреть конюшню.

На некоторое время Фирон пришел в замешательство, потом пожал плечами, не глядя, швырнул полотенце за спину, в ванную, где оно, скорее всего, упало на пол, и проворчал:

— Ладно, я вам покажу. Только куртку надену!

Куртка оказалась поношенной, из харисского твида, с кожаными заплатами на локтях. Фирон натянул ее поверх свитера, нахлобучил на мокрую голову сомнительного вида кепку и торопливо вышел из дому. Мередит пришлось семенить, чтобы попасть с ним в ногу.

— Амуничник, — коротко бросил Фирон, распахивая дверь, к которой они подошли.

Мередит заглянула внутрь. На гвоздиках были аккуратно развешаны безупречно начищенные седла и стремена. Наверху висели уздечки. По сравнению с домом амуничник казался образцом чистоты.

— Сейчас у меня всего пять лошадей, — сказал Том, переходя к первому деннику. — Есть одна старая кобыла; она вам подойдет.

Последние слова он произнес подозрительно вкрадчиво; Мередит мрачно покосилась на него. Он открыл загородку денника и скрылся за ней. Вскоре он вернулся, ведя в поводу гнедую лошадь высотой в пятнадцать ладоней[3] в холке.

— Ей двенадцать лет. Славная старушка, послушная, смирная. За это ее так любят дамы. Она не сбросит наездника в грязь. Если хотите, я оседлаю ее для вас.

— Спасибо, — ответила Мередит, погладив кобылу.

— Если предпочитаете, у меня в амуничной есть и дамское седло, — так же вкрадчиво продолжал Том.

— Не надо! — сердито ответила Мередит. — Я не дурочка! Перестаньте притворяться.

Смуглое лицо Фирона расплылось в улыбке. Он отвел кобылу назад, в денник, и, выйдя оттуда, оперся рукой о загородку и стал из-под кепки, надвинутой на глаза, рассматривать Мередит.

— Ну ладно, мисс Митчелл, что вы хотите узнать?

К своей досаде, Мередит почувствовала, как кровь прихлынула ей к лицу. Она глубоко вздохнула и скороговоркой сказала:

— Я пришла поговорить о Гарриет.

— Примерно так я и подумал. — Фирон вышел из-за загородки. — Пойдемте в амуничник, там теплее. Там есть керосиновая плитка.

Следом за ним Мередит вернулась в амуничник и села на скамью, а он зажег плитку, и вскоре в небольшом помещении стало тепло и запахло керосином.

— Разве это не опасно? То есть… вы не боитесь пожара?

— Я осторожен. — Фирон покосился на нее. — А вы попробуйте драить сбрую окоченевшими пальцами! — Он сел на скамью у противоположной стены и скрестил на коленях руки. Они у него оказались на удивление тонкие, с длинными, изящными и сильными пальцами, на которых, однако, было много порезов и шрамов, белевших на загорелой коже. Видимо, мистер Фирон был любителем подраться. Интересно, давно ли он дрался на кулаках в последний раз? Или шрамы — всего лишь воспоминания детства?

— Мне очень жаль Гарриет, — медленно проговорила Мередит. — Она была моей ближайшей соседкой, и мне было очень приятно с ней познакомиться.

— Значит, познакомились? — почти грубо спросил Фирон.

Мередит еле сдержалась, чтобы не вспылить.

— Да. И она мне очень понравилась.

Фирон поморщился.

— Вчера… я просто сам не свой был. Настоящий удар, — неожиданно признался он.

— Да, для меня тоже. Как она ужасно упала… — Помолчав, Мередит добавила: — Ничего удивительного, что вы напились; извините, что я сделала вам выговор.

— Согреться-то надо было.

— Спиртное не согревает. Это распространенное заблуждение. Человеку только кажется, что ему теплее, а на самом деле он быстро замерзает. Алкоголь расширяет сосуды, и пьяный теряет тепло с удвоенной скоростью.

— Вы кто такая? — ошеломленно спросил Фирон. — Мать настоятельница?

— Нет. Просто я все время думаю о Гарриет. На празднике, перед самым падением, она выглядела плохо. Вам так не показалось?

Том слегка оживился: