Хорошее время для убийства

— О, здесь совершенно другое дело, и мне не терпится докопаться до сути. Я почти уверен, что письмо написал Парди, но пока ничего не могу доказать. Готов поставить последние деньги на то, что были и другие письма. Завтра утром я наметил себе съездить к главе местных охотников и расспросить его. Пропала суббота! Возможно, неизвестный угрожал и ему, а может, председатель знает, кто еще из охотников получал такие письма. Кстати, расспросите их всех. В письме, полученном Фироном, содержится масса грязных угроз и оскорблений. Вдруг Парди, если это его дело, допустил оплошность и послал кому-нибудь письмо от руки? Хотя, когда аноним вырезает буквы из газет, он обычно подобных ошибок не совершает. Посмотрим.

* * *

— Входите, дорогой мой, входите! — пригласил старшего инспектора полковник Стенли. — Извините, что не встаю. Проклятый ишиас! Сегодня меня скрутило так, что ни сесть, ни встать. Сижу весь день на диване, прямо как старуха какая-нибудь. Выпить хотите?

— Обычно я говорю: нет, я на дежурстве, — улыбнулся Маркби, пожимая руку председателю Бамфордского охотничьего общества.

— Конечно. Но это обычно. Мы ведь с вашим отцом вместе ходили в школу. Правда, он был старше меня. Я был еще зеленым новичком, а он учился в шестом классе. Очень достойный малый; на нас, малышню, и внимания не обращал. И правильно делал, кстати. Так выпьете виски? Окажите мне любезность. И мне тоже налейте, и капельку содовой, только немного.

Маркби «оказал любезность» и сел в широкое мягкое кресло, обитое ситцем. Стены комнаты были увешаны спортивными призами и снимками охотников. Свет серого зимнего субботнего утра проникал в комнату через высокие окна, занавешенные выцветшими бархатными портьерами. В гостиной пахло табаком и псиной. В большом камине ревел огонь, от поленьев летели искры. Несмотря на беспорядок, здесь чувствовался истинно английский дух и истинно английский уют.

— Мне не нужно спрашивать, что привело вас ко мне! — отрывисто заявил Стенли.

— Да. Очень жаль. — Маркби сжал в руке стакан с темно-желтой жидкостью.

— Полагаю, не нужно говорить вам, как я расстроен. И другие тоже. Она была славная девушка, славная!

— Да, нам будет ее очень не хватать.

— Дорогой мой… — Стенли помолчал. — Да, вот именно, вот именно. Что же вы намерены предпринять?

— Вы слышали о том, что в крови покойной нашли следы транквилизаторов?

— Да, слышал. Не скрою, мне это кажется очень странным. Гарриет не была нервной особой. На моих глазах она брала такие препятствия, перед которыми и мужчина сробеет!

— Дело запутывается… Скажите, как по-вашему, упала бы она с коня, если бы не приняла таблетки и не запила их спиртным?

— Кто угодно упадет, — с мрачным видом заметил глава охотничьего общества, — если перед конской мордой начнут размахивать каким-то паршивым плакатом!

— Но ведь вы считали ее хорошей наездницей? Говорили о том, как она смело берет трудные препятствия…

— Превосходно. Я понял, что вы пытаетесь доказать. Но надеюсь, что гнусный молодой хам с плакатом не выйдет сухим из воды!

— Обвинения ему будут предъявлены, но вот какие, мы пока не уверены.

— Лично я обвинил бы его в убийстве!

— Да, сэр. — Маркби тактично помолчал. — Но в суде, знаете ли…

— Да, да, — язвительно перебил его полковник Стенли. — Понимаю! Дурацкие законы. Об их несовершенстве еще Диккенс писал. И был прав. — Полковник неуклюже поерзал на диване, и лицо его исказила гримаса боли. — Вчера вечером мне звонила ее кузина Фрэнсис. Она сейчас за границей, но с первым же рейсом прилетит сюда. Естественно, известие о гибели Гарриет стало для нее страшным ударом. Она все узнала от старого сухаря Симпсона. Алан, Фрэнсис в полном недоумении. Она в курсе того, что написал патологоанатом. Она клянется, что Гарриет никогда не принимала такие лекарства; она хочет узнать, нашли ли их у нее в доме. Полагаю, об ошибке речи быть не может?

— Чьей, патологоанатома? Нет, исключено. Транквилизаторы — не такое уж редкое явление. Люди часто по неосторожности смешивают снотворное и алкоголь. Особенно на Рождество.

— Мы с женой говорили об этом. Должно быть, она приняла таблетки утром, перед тем как поехала на сбор. Но все равно, странно как-то… Чего ради?

— Я как раз занимаюсь этим, сэр.

Председатель охотничьего общества окинул Маркби доброжелательным взглядом.

— Дорогой мой, я вам всецело доверяю. Я не критикую вас. Знаю, вы не успокоитесь, пока не выясните все досконально.

Маркби поставил стакан на столик, заваленный журналами «Охота».

— Я хотел, если можно, спросить вас еще кое о чем.

— Пожалуйста.

— Вы слышали, что в канун Рождества кто-то выпустил лошадей из конюшни Тома Фирона?

— Конечно, слышал! Мерзкая, бессмысленная проделка!

— Кроме того, Тому под дверь сунули анонимное письмо. Очень грязное. Не знаете ли вы, не получал ли кто-либо из членов вашего общества таких писем? Рассылать подобные письма — преступление, и мы хотим найти виновного и покарать его.

Маркби показалось, что хозяину дома стало еще больше не по себе, и совсем не из-за ишиаса. Он что-то знает!