Хороши в постели

Понимаю, что неправильно сравнивать. Но этого никак не избежать. После Первой всегда кажется, что следующая женщина всегда будет лишь Второй. По крайней мере, в начале, по крайней мере, на какое-то время. Э. во всех отношениях отличается от моей первой любви: невысокая, в то время как та была высокой, изящная и нежная там, где та была широкой и крепкой, милая там, где та была едко, язвительно смешной.

«Откат, – говорят мне друзья, качая головой, словно древние раввины, а не трудоустроенные выпускники, которым еще нет тридцати. – Это твоя девушка на замену».

Но что плохого в откате, хотел бы я знать. Если был первый раз и он не получился, то должен быть второй. В конце концов, придется двигаться дальше.

Если первая любовь была похожа на исследование неизведанного континента, то вторая любовь сродни переезду в новый район. Ты уже знаешь, что там будут улицы и дома. Теперь ты познаешь новое удовольствие, открывая обстановку этих домов, шагая по этим улицам. Ты знаешь правила, знаешь, что говорить: телефонные звонки, шоколад на День святого Валентина, как утешить женщину, когда она рассказывает о плохом дне или периоде в жизни. Теперь все можно настроить. Подобрать ласковое прозвище, выяснить, как приятней держать ее за руку и где то сладкое местечко прямо под изгибом челюсти…

Это все, что я успела прочитать, прежде чем пробежаться до туалета со вторым позывом тошноты за день. От одной мысли, что Брюс целует кого-то в нежное местечко прямо под изгибом челюсти, даже мысли, что он вообще заметил это местечко, мой и без того измученный желудок тут же взбунтовался.

Он меня больше не любит.

Нужно постоянно напоминать себе об этом. И каждый раз, вспоминая эти слова, мне казалось, что я слышу их впервые, а они прописаны большими буквами и гремят чьим-то звучным голосом, как в трейлере фильма.

ОН БОЛЬШЕ МЕНЯ НЕ ЛЮБИТ.

– Тяжело, наверное, – размышляла Таня вслух.

– Это нелепо, – огрызнулась я.

И правда, ситуация была очень уж нелепой. После трех лет сопротивления его мольбам, его предложениям, его отчаянным ухаживаниям и еженедельным заявлениям, что я единственная, кого он когда-либо хотел, мы таки расстались… и теперь я беременна, а он нашел себе другую, и, скорее всего, я его больше никогда не увижу. Никогда – еще одно слово, которое постоянно крутилось у меня в голове. Например: ты никогда не проснешься с ним рядом. Или: ты никогда не будешь разговаривать с ним по телефону.

– Так и что ты будешь делать? – спросила Таня.

– Хороший вопрос, – отозвалась я, спрыгивая со стола.

Оседлав велосипед, я направилась домой. С одной небольшой оговоркой – это место больше не было похоже на дом, и благодаря вторжению Тани я не была уверена, что когда-нибудь снова им станет.

Чем меньше ты знаешь о сексуальной жизни своих родителей, тем лучше. Разумеется, все мы понимаем, что они должны были заняться этим делом хотя бы раз, чтобы заполучить тебя, а затем еще пару-тройку раз, если у тебя есть братья или сестры. Но это продолжение рода. А вот мысль, что они используют разные отверстия и выступающие части для развлечения, удовольствия – проще говоря, так, как вы, их ребенок, хотели бы использовать свои, – была уже тошнотворной.

Особенно если у них ультрасовременная любовная жизнь, которая в девяностые стала последним писком моды. Вам не нужно знать, что ваши родители занимаются сексом, и особенно если их секс круче, чем у вас.

К сожалению, благодаря интересу Тани к практикам самопомощи и полной потере головы матерью от любви я была в курсе всей истории.