Хорошие люди

С тех пор у меня началась другая жизнь. Не знаю, что проще: содержать жену или машину. Все свободное время уходило на мою красавицу. И ладно бы только время: автомобиль пожирал кучу денег на доукомплектацию, техобслуживание, заправку и прочие мелочи, так что, просыпаясь по утрам, я думал только об одном — где, у кого и сколько перезанять до следующей зарплаты. Однажды, когда я сидел по уши погрязший в финансовых расчетах, дверь общежитской комнаты распахнулась и вошла Иринка. За ее спиной висел походный рюкзачок, а голову покрывала огромная белая панама. Я почувствовал, как губы расходятся в широчайшей улыбке, и бросился обнимать жену. В юности мы оба увлекались туризмом, в одном из туристических походов я и познакомился с будущей супругой. Помню, меня умилили нелепая панама смешливой девушки и стильный рюкзачок, который, к удивлению, оказался вместительным и, кроме косметички, содержал массу полезных вещей. С тех пор панама и рюкзак стали семейным секретным кодом примирения. Их появление означало: «Вряд ли ты достоин прощения, мерзавец, но все-таки я люблю тебя! Забудем суетную городскую тоску и отправимся ловить счастливые мгновения за лучами закатного солнца!»

С того дня мы регулярно выезжали за город, стараясь брать от жизни как можно больше, но счастья поездки почему-то не прибавили. Жена с каждым днем становилась все грустнее и грустнее.

— Дурак, — сказала она наконец. — Зачем тебе машина, если ты живешь в общежитии. Приобрел бы сначала квартиру, а потом думал об автомобиле. Вот у Альбины муж…

Не могу терпеть, когда меня с кем-то сравнивают! Опять намекают, что я неудачник. Я психанул и… снова вернулся к сознательной холостяцкой жизни.

Надо ли говорить, что новая обида, нанесенная женой, жгла мое сердце? И когда стало совсем невмоготу от удручающих мыслей, я позвонил Василию Петровичу. Он внимательно выслушал и сказал:

— Квартира, молодой человек, — вопрос серьезный. Надо будет переговорить обстоятельно. Тянуть не будем, сейчас посоветуюсь с хорошими людьми, и давай встретимся.

На встречу он пришел с простоватым на вид мужиком лет сорока пяти с загоревшим, плохо выбритым красным лицом, на котором неуклюже топорщились короткие, как у Гитлера, усики. Мужик был владельцем небольшой строительной фирмы. Представился он Сергеем.

— Вы можете быть полезны друг другу, — улыбнулся Василий Петрович. — У Сережи дочь хочет поступить на психологию, а в квартирных вопросах он бог.

Бог квартирных вопросов был косноязычен и долго о чем-то мычал, пока я не понял, что самым подходящим вариантом для меня, как человека с долгами, является малосемейка, и если предложение устраивает, то он берется все организовать.

Ха! Устраивает ли меня?! Да я и думать о таком не смел! В лучшем случае надеялся снять однокомнатную квартиру в спальном районе. Тем не менее, я постарался не выдать распирающей меня радости и пожал строителю руку:

— Сергей, я вижу, вы хороший человек. Мы поладим.

Сережина дочка получила отличные результаты и поступила в вуз. А вскоре я купил квартиру в малосемейке на Революционной. Продавцом оказался слепой по имени Фагиль — обнищавший человек, который продажей квартиры надеялся выручить средства к существованию. Он всегда ходил с поводырем — племянником Ринатом, шустрым, по-взрослому серьезным подростком лет тринадцати, одетым в какое-то неописуемое тряпье. Возможно, взрослость ему придавала большая круглая тюбетейка, явно не соответствовавшая размерам его головы.

— А где ж ты сам будешь жить? — спросил я Фагиля.

— У сестры в соседнем доме, — ответил тот.

— Хорошо, если есть где, — сказал я и подписал необходимые бумаги.

Сережа прислал бригаду рабочих, которая сделала ремонт, и я вселился. Но не один: девушка с походными аксессуарами вновь была со мной. «Невероятно! — восхитилась Ирина, обозрев жилое пространство. — Тебя так ценят?!» Я картинно развел руками: «А ты как думала?!»

На новоселье, кроме коллег, пришли Василий Петрович, Сережа и с ними еще несколько хороших людей из общественной палаты, которых я совсем не знал. Гости пили, веселились, произносили хвалебные тосты-дифирамбы, и я чувствовал себя на волне успеха, с гордостью поглядывал на жену, вмиг превратившуюся в кроткую ласковую кошечку, и упивался заслуженным счастьем. Правда, в конце праздника Василий Петрович вернул меня к реальности.

— Рома, надо бы сделать конвертики хорошим людям, — он показал на пришедших с ним гостей, назвал сумму и добавил: — Это юристы, они сопровождали сделку.

— Разумеется, — ответил я, трезвея. — А…

— А мне не нужно. Я, сам понимаешь, бессребреник. К тому же твой друг.

Ну очень неприятно, когда друзья тебя дурят за твои же деньги!

* * *

Жизнь бурлила вокруг меня, поскольку я стал необыкновенно деятельным. На работе уделял внимание лишь основным вопросам, все остальное поручал подчиненным и отправлялся решать более важные, задачи: нужно было обставлять квартиру. Шкафы, столы, стулья, посуда и прочие разности не выходили из головы ни днем ни ночью. Жена поначалу радовалась переменам, но постепенно признаки вечного недовольства проявились вновь.