Хорошие люди

— Когда Веня был еще дома, — ответила на это Софья Николаева, теребя бахрому скатерти, — я ничего не имела против Станислава. Он хороший мальчик. Я не возражаю, пусть он дружит с Веней. Но зачем он отрывает тебя от учебы?

— Он меня отрывает? Ты что?

— Тебе надо готовиться в вуз…

— Только поэтому ты прогнала Стасика?

— Никто никого не выгонял, Оля, повторяю тебе. Мы спокойно поговорили со Станиславом, вот и все.

— И он ушел?

— Да. Вернется Веня из армии — пусть они продолжают дружить, а пока…

Оля привыкла всегда и во всем слушаться свою мать. Но мать совершила неожиданный поступок, которому трудно было подыскать название. Оля огорчилась; в некоторой степени она была даже оскорблена, хоть никогда не призналась бы в этом. Опасаясь, что слезы выдадут ее, Оля отвернулась к окну; за окном не было ничего примечательного — снег и вороны на снегу, голые деревья…

— Оленька, — мать тяжело вздохнула, словно тоже была огорчена тем, что ее не хотят понять, — Стасик — друг Вени, но если Вени нет, зачем… эти визиты?

— Станислав — мой друг тоже. Ладно. Раз ты его прогнала, придется мне самой ходить в Вахтомино.

— Что-что-что-что? — Софья Николаевна привстала со стула.

— А что мне делать?

— Спасибо, — у Софьи Николаевны дрогнул голос. — Я о ней забочусь, я ночей не сплю… а ты… А ты не подумала, Оленька, о том, что люди начнут разговоры заводить? Скажут: Оля Барабанова ухажера себе завела!

— Умные не скажут.

— А много их у нас в селе, умных-то?

После небольшой паузы Оля сказала:

— Я напишу Вене.

— Не выдумывай! — Софья Николаевна обняла дочь за плечи.

— Мамочка! — Оля уткнулась ей лицом в живот. — Зачем ты обидела Станислава!

— Я хотела, как лучше, Оля… Я о тебе забочусь… Тебе надо заниматься. И вообще…

— Не волнуйся обо мне! Я хоть сейчас сдам все экзамены…

— Успокойся, Оля… Я действительно не подумала… — Софья Николаевна раскраснелась, как это бывало с ней всегда, когда она волновалась. — Пусть Станислав приходит…

Чем дальше отдалялся день последней встречи, тем чаще и чаше Станислав думал об Оле. Ее лицо стояло перед ним, и Станислав радовался и грустил. Он радовался, думая о том, что на свете существует Оля Барабанова, и грустил, вспоминая, что теперь не сможет бывать в доме, который стал ему очень дорог. Но он по-прежнему считал, что в конечном счете, все образуется, что нет ничего, чего нельзя исправить.

В воскресенье во второй половине дня он собрался идти в село, чтобы попытаться увидеться с Олей, но в это самое время кто-то постучал в дверь.

— Стасик, здравствуй, — сказала Оля, входя в сени. — Ничего мне не говори, я все знаю!

Оля была в шубке, в большой шапке-ушанке, которая делала девушку трогательно маленькой и беззащитной.

— Пойдем к нам, Стасик.

— Зачем?

— Ты увидишь, что ничего плохого не случилось…

Станислав ждал, когда Оля объявит ему о своем отъезде в Москву, где она намеревалась продолжить образование в медицинском институте. Вторым событием должен был стать предстоящий призыв в армию Станислава Вахтомина.

И вскоре Оля уехала.

Теперь, когда Станислав проходил мимо дома Барабановых, он непроизвольно замедлял шаги, как делал это всегда, когда решал, зайти или не заходить, ему к Вениамину или — впоследствии — к Оле. Станислав замедлял шаги, но, вспомнив, что ни Оли, ни Вениамина в доме нет, он с легким чувством утраты продолжал свой путь. После отъезда Оли Станислав жил воспоминаниями, и чем больше и чаще вспоминал он брата и сестру Барабановых, тем острее ощущал в себе привязанность к этим людям. Он иногда удивлялся, как можно было спокойно жить, есть, дышать воздухом, когда рядом была такая девчонка, и как он мог спокойно, разговаривать с ней на всевозможные скучные темы! Станислав удивлялся и вздыхал.

Канул в Лету август, прошелестел умирающими листьями сентябрь, затяжными холодными дождями встретила природа первые октябрьские дни.

Глава вторая Воспоминания

О том, где ему предстоит служить, Станислав узнал лишь за сутки до отъезда. Узнал, удивился, обрадовался. Ему предстояло провести три года в Средней Азии.

— Где — в Средней Азии? — спросил он в военкомате.

— В Узбекистане, — последовал ответ.