Хорошие люди

Эшелон с призывниками десять дней добирался до Ташкента. Почему-то везли будущих солдат кружным путем — через Урал и Казахстан; поезд подолгу, иногда по десять-двенадцать часов стоял на больших станциях, вагоны часто «перетасовывали» и даже пускали с горки — состав был товарный. За десять дней пути Станислав Вахтомин повидал немало городов и маленьких городишек, вспоминал строчки из стихотворения рано погибшего поэта Сергея Чекмарева: «И вот я, поэт, поклонник Фета, вхожу на станцию Карталы, открываю двери буфета, молча осматриваю столы…» Казахстанские степи тянулись долго и скучно, хоть и они попервоначалу тронули сердце Вахтомина своей беспредельностью и незащищенностью маленьких аулов — несколько приземистых домиков, колодец, дымящаяся печь, неподалеку пасется верблюд, дети машут руками призывникам… Как можно жить в такой оторванности от цивилизации? — бежали невеселые мысли. — И в таком пустынном месте, где нет ни деревца, ни речки, ни облачка на небе, где только ветер гуляет в свое удовольствие по степи, не встречая никаких преград. Иногда, когда поезд останавливался глубокой ночью на небольшом разъезде и были слышны безнадежные жалобы ветра, Станислав наполнялся грустью. Он начинал вспоминать Вахтомино, зеркальную поверхность Цны, дубовый лес неподалеку, летние дожди, пахнущие грибами, море распустившихся ромашек вокруг деревни. Вслед за этими воспоминаниями приходили другие. Станислав видел мысленно лица родных и близких, друзей и даже малознакомых людей.

Поезд приближался к Узбекистану — и менялся ландшафт. Степи исчезли, уступили свое место возделанным плантациям, на которых женщины в ярких платьях и косынках убирали хлопок. Станислав с возрастающим интересом вглядывался в эти новые для него картины, в то же время то и дело ловя себя на мысли, что видел уже все это: и хлопковые плантации, и арыки, и корявистые тутовые деревья, и площадки, на которых навалены белые горы хлопка. Потом Станислав вспомнил, что видел он все это на фотокарточках в семейном альбоме. Отец долго жил в Таджикистане, и этот период был очень хорошо отражен в фотографиях; особенно много снимался отец в те годы, которые он провел в Сталинабаде[1]. Отец фотографировался на улицах таджикской столицы, на берегу горной реки и в урюковых садах, в заводском цеху и на полях — с фартуком, полным хлопка.

На снимках в альбоме Станислав видел Таджикистан, но, познакомившись с Узбекистаном, испытал примерно такие же чувства, какие появляются при встрече с хорошим и старым другом.

Станислав начал служить в одном из южных уголков Узбекистана, куда можно было добраться только автобусом. Полторы тысячи метров над уровнем моря давали о себе знать, но уже через месяц Станислав почти полностью акклиматизировался. «Ничего страшного…» Городок, в котором располагался учебный пункт, не претендовал на широкую известность в республике. В районе не возделывался хлопок или рис; здесь не было больших животноводческих комплексов; в городе не добывали руду, не варили сталь, не производили мощную технику. Но зато горы, у подножия которых расположился город, высоко ценились любителями лыжного спорта и многочисленными туристами.

Правда, ничего этого Станислав не знал. Шесть месяцев он провел на учебном пункте, где молодых солдат обучали военным дисциплинам и владению оружием… «Примете присягу, — говорил новобранцам старшина, — тогда и разъедетесь по подразделениям…»

Станиславу казалось: старшина Соколов невзлюбил его. Трудно сказать, с какого дня это началось. Может быть, с того момента, когда Станислав встал в строй с неподшитым воротничком и на вопрос старшины: «Почему рядовой Вахтомин нарушает устав?», спокойно… пожал плечами. Или все это началось тогда, когда Станислав впервые на целых два, а то и три метра отстал от колонны во время утренней пробежки и снова игнорировал приказ старшины «подтянуться»?..

Старшина Соколов строен и худощав. Круглые глаза суровы и подозрительны. На другое же утро после того, как молодые солдаты прибыли в часть, Соколов, построив их в шеренгу, внимательно вглядываясь в лицо каждого, спрашивал:

— Рядовой…

И призывник должен был отвечать:

— Иванов!.. Петров!.. Сидоров!..

После знакомства старшина Соколов произнес речь:

— Прошу слушать меня внимательно, товарищи рядовые бойцы! Прежде всего договоримся о том, что вы все свои гражданские привычки сию минуту, не сходя с этого места, забудете раз и навсегда. Подъем — в шесть часов, по выходным — в семь. Зарядка, туалет, завтрак. Поить парным молоком и кормить яйцами всмятку вас здесь никто не будет. Курить разрешается только в специально отведенных местах. По территории городка не шататься, здесь не парк культуры и отдыха. По городку разрешается передвигаться строевым шагом или бегом. Дисциплина — это главное. Без дисциплины нет солдата! Солдат должен быть подтянутым и чисто выбритым; сапоги должны блестеть, как… Если увижу тусклую и, не дай бог, оборванную пуговицу, — наряд вне очереди!

И началось. Подъем, зарядка, завтрак, учебные занятия на плацу, классные занятия, личный час, отбой.