Хорошие манеры Соловья-разбойника

Минут через десять за большим овальным столом нас было четверо: мы с Вульфом, Константин Львович и нервно моргающая женщина по имени Антонина Васильевна.

– Тонечка, – ласково обратился к ней наш психолог, – расскажите Максу и Евлампии про свою дочку.

– Ее зовут Нестерова Марина Анатольевна, – дрожащим голосом начала гостья, – она хорошая девочка, просто замечательная. Единственная, любимая, самая лучшая!

Гостья заломила руки.

– Мы ее с мужем никогда не ругали. А уж бить наше солнышко и в голову не пришло бы. Анатолий Викторович профессор… был! Я вдова, преподаю в вузе.

– Тонечка доктор наук, – вклинился в ее рассказ Энтин, – она написала учебник, по которому выучилась армия студентов. Нестерова свободно владеет тремя языками!

– Константин Львович, – отмахнулась Антонина, – умоляю, не надо.

– Я не собирался вас нахваливать, – сказал Энтин, – Макс и Лампа должны знать, какие люди воспитывали девочку, что за обстановка была в семье, каково ваше материальное положение.

Антонина вынула из сумочки носовой платок.

– Простите меня за несдержанность. Но впервые за много лет в конце тоннеля блеснул тонкий луч света. Анатолий Викторович, ученый с мировым именем, был моим педагогом. Я влюбилась в него на первом курсе. И через пять лет мы поженились. Ничью семью не разрушила, ни у кого супруга не отнимала, Нестеров до встречи со мной не думал о женитьбе. У нас была разница в возрасте десять лет, не так уж и много. Мариночка родилась, когда мы еще не оформили брак. А ведь врачи мне в один голос твердили: вы бесплодны. И вдруг чудо! Девочка!

Антонина Васильевна долго и подробно рассказывала о том, какая замечательная была Марина. Отличница, гордость школы, победительница всяких конкурсов и олимпиад. Она любила читать, ходила в театр, консерваторию. И друзья у нее были такие же, дети из обеспеченных, интеллигентных семей, никто из них не пил, не курил. Лето Нестеровы проводили на подмосковной даче. Никаких дурных наклонностей у дочки не было. Марина не ссорилась с родителями, всегда вежливо общалась со старшими, не требовала подарков.

Пятнадцать лет назад Нестеровы, как обычно, в июне переселились на дачу. Дом у них просторный, участок большой, и от Москвы близко. От Киевского вокзала всего полчаса на электричке. Но у семьи было две машины, поэтому никто на станцию не спешил. Семнадцатого августа, в день рождения Анатолия Викторовича, Нестеровы с размахом устраивали праздник. Столы накрывались в шатре, его специально устанавливали во дворе. Приезжали сотрудники ресторана, артисты. Приглашались соседи по улице, с ними со всеми Нестеровы дружили. Поселок в середине двадцатого века построила Академия наук. Рядом с Нестеровыми жили ученые, известные врачи, деятели культуры.

В назначенный день все шло прекрасно, гости ели, пили, танцевали, пели песни. Разошлись за полночь, старшие Нестеровы устали, поэтому сразу легли спать. Антонина попросила домработницу проследить, чтобы сотрудники ресторана за собой все убрали, и рухнула в кровать.

Глава двадцать седьмая

Утром, когда Марина не явилась к завтраку, никто не волновался. Все подумали, что девочка отдыхает, вчера она небось поздно заснула. Но когда дочь не вышла обедать, Антонина пошла к ней в комнату и обнаружила неразобранную кровать. На ней валялись скомканное праздничное платье и туфли.

Перепуганные родители обыскали комнату и на письменном столе нашли записку: «Не ищите меня, не найдете. Уже не ваша дочь, Марина».

Нестерова закрыла глаза и забубнила:

– Муж сразу вызвал милицию. Приехали оперативники, начали нас расспрашивать. А ответов нет. Когда я в последний раз видела вчера дочь? Не помню. Где девочка находилась во время праздника? На участке. Где конкретно?

Антонина открыла глаза и прижала руки к груди.

– Пожалуйста, поймите! У мужа день рождения, гости, артисты. Марине не два года, ей исполнилось пятнадцать. Она умная, самостоятельная девочка, ну зачем мне отслеживать каждый ее шаг? Я знала, что дочка где-то здесь. И занималась приглашенными. Да, я не могла сказать, когда видела Марину в последний раз. Опера проделали колоссальную работу, опросили всех, кто присутствовал у нас на даче. Это помогло установить примерное время исчезновения дочери. До двадцати часов с ней контактировали разные люди. В восемь вечера выкатили торт. Минут через пятнадцать наша соседка Лидия столкнулась с Маринкой у ворот, удивилась и спросила:

– Почему ты сняла праздничное платье? Надела джинсы и простую рубашку?

Девочка улыбнулась, показала пакет и ответила:

– Мама попросила зайти к тете Вале, у нее давление высокое. Несу ей угощение со стола.

Лида похвалила Маринку и пошла пить чай.

Антонина вытерла лицо платком.

– Валентины на самом деле не было на празднике. Ее прислуга еще утром принесла подарок и нашептала мне: «Хозяйка лежит, гипертонический криз у нее. Велела вам не говорить, чтобы не переживали, сказала: „Соври, что я на работу уехала!“ Так вы же не поверите!»

На лице Нестеровой появилось подобие улыбки.