Хорошие манеры Соловья-разбойника

– Про данное учреждение я ничего не знаю, – призналась я, – в «лесные школы» принимали детей, которым требовались длительное лечение или сложная реабилитация. В одних занимались сердечниками, в других легочниками или теми, у кого проблемы с желудочно-кишечным трактом.

– Заведение Андрея Кузнецова имело статус экспериментального, – уточнил Коробков, – в него попадали здоровые физически ребята с дурными наклонностями. Вруны, воришки, скандалисты, лентяи, неуправляемые обжоры. Никто из них не нарушал закона. Они не крали чужих денег, но опустошали нычки родителей. Лгали учителям, друзьям, родителям, всем вокруг. Выдумки их никому не наносили вреда, но ставили взрослых в глупое положение. Антонина в одиннадцать лет долго и подробно вещала одноклассникам, что у ее отца есть вторая жена. Она намного лучше родной матери, никогда не ругается, не кричит и любит Тонечку. Когда новость достигла ушей классной руководительницы, та пришла в ужас и помчалась к директрисе. Начальница изумилась, она прекрасно знала, что Нестерова сирота на попечении бабушки. Девочка все выдумала. В годы детства Антонины ложь считалась результатом плохого воспитания и лечилась с помощью витамина Р.

– Витамин Р? – удивилась я. – Никогда о таком не слышала.

– Повезло тебе, – засмеялся Димон, – а мне он частенько доставался. Висел в прихожей на вешалке. Кожаный такой витамин Р, с пряжкой.

– Ремень! – воскликнула я.

– В точку, – согласился Коробков, – а для тех, на кого данный витамин не действовал, в Москве была школа Андрея Кузнецова. Диагноз «диссоциативное расстройство идентичности» тогда никому не ставили.

– Что это такое, уточни, – попросила Таня, – не все знают.

– Грубо говоря, считается, что в человеке одновременно живут две, три, а то и больше личностей, – охотно стал объяснять Коробков. – Порой больной знает об их существовании. Нагрубит кому-нибудь и быстро оправдывается: «Ох, это не я нахамил, не Петя. Это Коля, вот он оторва. А Петенька хороший». В середине двадцатого века такая фраза считалась наглым враньем. Если ее произносил школьник, то его «лечили» лишением вкусной еды, физическими упражнениями, уже известным нам витамином Р. У Кузнецова в интернате порядки были круче, чем на зоне, там применялись телесные наказания. Психологи во всем мире яростно спорят: существует ли такое заболевание, как диссоциативное расстройство идентичности, или налицо простая избалованность, капризность, лень и все остальное в букете. Даже сегодня нет объяснения, почему человек бывает то добрый, то злой. Теперь временно забудем об Антонине.

Коробков замолчал, послышалось чавканье.

– Тебе вкусно? – осведомилась Таня.

– Да! Как ты догадалась, что я ем? – удивился Димон.

Сергеева рассмеялась, я ответила за нее:

– По счастливому чавку.

– Я пообедать не успел, – стал оправдываться Коробков, – все! Слопал. Три года назад к нам обратилась Ольга Маркова. Двенадцать лет прошло с тех пор, как у нее пропала дочка Настя. По словам матери, она просто ангел во плоти: умница, отличница, никогда не спорила со старшими. Единственное, в чем Настю можно было упрекнуть: в нежелании с кем-то из одноклассников сближаться. Она общалась со всеми, но ни с кем близко. Я понятно высказался?

– Да, – ответила я, – у девочки не было закадычных подружек.

Глава тридцать вторая

– Именно так, – согласился Коробков. – С матерью у нее были прекрасные отношения, уси-пуси прямо. Ольга обожала Настеньку, все делала только для нее. Девочка платила матери горячей любовью. Ольга придет с работы, а на столе ужин стоит. Они жили вдвоем. Отец ушел из семьи, когда дочке два года исполнилось. Алименты платил, но общаться ни с Ольгой, ни с Настей не желал. Это присказка, сказка впереди. Обитали Марковы в Милятине. После развода Ольга не лишилась недвижимости, дом в селе достался ей от родителей еще до свадьбы. Ольга каждый день ездила на работу, Настя редко выезжала в Москву, училась в деревенской школе. Двадцатого августа магазин, где Ольга работала бухгалтером, отмечал юбилей. Начальство сделало ряду сотрудников подарок: бесплатный поход в театр. Спектакль заканчивался незадолго до полуночи. А последняя электричка, которая останавливалась на Ольгиной станции, уходила из Москвы в четверть одиннадцатого. Все последующие поезда проскакивали мимо. Мать честно сказала Насте:

– Я очень хочу пойти на спектакль. Но как потом домой добраться? Можно сесть в двадцать три пятьдесят на поезд, который тормозит в Толстопальцеве, оттуда на автобусе доехать до Хоркина, а потом пешком.

– Мама, – рассмеялась Настя, – маршрутка ходит только до десяти. На своих двоих идти далеко. Останься ночевать у тети Нины, у твоей подруги места много, приедешь завтра.

– Как же ты одна ночью, – занервничала Ольга, – хотя… Я договорюсь с Раей, у нее переночуешь.

– Ладно, – согласилась Настя.