Хорошие плохие чувства. Почему эволюция допускает тревожность, депрессию и другие психические расстройства

Люди обращаются за лечением, потому что им плохо. И неважно, физические страдания они испытывают или душевные, самое лучшее, что можно сделать, – найти и устранить причину этих страданий. В каких-то случаях с унынием придется считаться как с нормальным и полезным состоянием, помогающим человеку переориентировать мотивацию и жизненные цели. Но бывает так, что ситуацию не изменишь. Потеря друга, непрекращающаяся тирания, неспособность найти работу, безрезультатные попытки вылечить ребенка от наркозависимости, хроническая боль, от которой нет спасения, – во всех этих случаях страдание оправдано, однако от признания его нормой оно не становится полезным. Бывает, что уныние нормально и полезно для генов, но вредит самому человеку. А бывает, что в данных конкретных обстоятельствах оно нормально, но бесполезно, поскольку это просто принцип пожарной сигнализации в действии. А иногда оно нормально, но бесполезно, поскольку современная социальная среда слишком отличается от той, в которой мы развивались как вид. А иногда уныние возникает из-за нарушений в системе регуляции настроения. Только учет всего диапазона возможных причин позволит врачам и пациентам применять к унынию тот же медицинский подход, что и к физической боли. Ищите причину и пытайтесь с ней справиться, но при этом делайте все от вас зависящее, чтобы облегчить страдания.

Глава 7 Без всяких на то оснований? Когда отказывает регулятор настроения

Печаль относится к депрессии так же, как нормальное новообразование к раку.

ЛЬЮИС УОЛПЕРТ, «ЗЛОКАЧЕСТВЕННАЯ ПЕЧАЛЬ. АНАТОМИЯ ДЕПРЕССИИ»[383]

Любой желающий того, что невозможно обрести, был бы обречен на вечное отчаяние.

УИЛЬЯМ БЛЕЙК, «ЕСТЕСТВЕННОЙ РЕЛИГИИ НЕ СУЩЕСТВУЕТ», 1788

Обычное уныние можно сравнить с болью от сломанной ноги. Депрессию – с хронической болью, вызванной неполадками в механизме регуляции болевых ощущений. Манию – с двигателем без регулятора мощности. Расстройства настроения возникают оттого, что выходит из строя их регулятор.

Я только что познакомился со своим новым пациентом – преподавателем в возрасте чуть за шестьдесят. Усевшись на больничной койке, он посмотрел в окно и проговорил медленно, словно через силу:

– Кажется, дым рассеивается.

– Какой дым? – спросил я.

– Все ведь сгорело дотла, весь город, осталось только пепелище. Но гарью еще пахнет.

Никакого пожара не было, город стоял целым и невредимым, и гарью никому, кроме моего пациента, не пахло.

– Я бы помог, – выдавил он так же через силу. – Но у меня ничего не осталось. Мне нечем заплатить за больницу. Я должен уйти. Наверное, меня посадят.

В разговор включилась его жена:

– И вот так он уже которую неделю. Я ему растолковываю, что у нас есть пенсионный счет, а он твердит, что все наши деньги пропали, но это неважно, ведь он все равно скоро умрет.

Психотическая депрессия внушала моему пациенту, что он нищий, вызывала обонятельные галлюцинации и видения воображаемых катастроф. Вытащить его из этого состояния удалось, но на это ушло несколько недель электросудорожной терапии.

С манией гораздо лучше знакомы полицейские. Я был на дежурстве в тот вечер, когда полицию вызвали в фешенебельный ресторан из-за гостьи лет тридцати с небольшим: пританцовывая на нетвердых ногах на столе, она стаскивала с себя одежду, горланя какие-то непристойные припевки. Заявляла, что она, мол, танцовщица из вечернего шоу, только в этом унылом заведении развлекать публику даже не думают. Когда полиция стала снимать ее со стола, вопила, брыкалась и отбивалась. В приемном покое больницы тараторила с пулеметной скоростью, перемежая эту трескотню бессвязными выкриками, что она выиграла телевизионный танцевальный конкурс и хотела устроить предварительный просмотр для фанатов. Она не была ни пьяна, ни под кайфом. Ознакомившись с медицинской картой, мы выяснили, что у нее насчитывалось пять маниакальных эпизодов, с которыми она попадала в больницу. По словам ее подруги, она уже две недели как перестала принимать лекарства, потому что «готовилась к танцевальному конкурсу».

Ни в психотической депрессии, ни в мании ничего нормального и полезного нет. Это тяжелые заболевания, возникающие из-за неполадок в механизмах регуляции настроения. Выяснить, почему у кого-то эти механизмы отказывают, – задача серьезная и хорошо финансируемая, но дело пока движется медленно. Ознакомиться с тем, чего удалось и чего пока не удается достичь в этой области, предлагалось на конференции, посвященной аффективным расстройствам. Вместе с остальными тремя сотнями психиатров я сидел в зале роскошного курортного отеля, где читались отшлифованные доклады о последних открытиях.