Хорошие плохие девочки

Вирери предпочла надеть бледно-розовые брючки и удивительно изысканный пиджачок, который стройнил ее еще больше, а когда она поднимала над головой руки в танце, открывал жадным взорам идиотинеанцев полоску живота и пупок, к которым так и тянулись взгляды наших «танцоров». А танцевать подруга начала еще на лодке. Я видела, как ей доставляют удовольствие властные объятия Мар-Кеана, фальшивого гида, доставшегося ей. Впрочем, мы могли бы и поменяться, но решили доставить удовольствие нашим провожатым. И они выбрали сами. Видела, как он буквально пожирает глазами подругу и, если бы не правила приличия, затащил бы в каюту, предпочтя танцы другим телодвижениям. А рекламщица, как и советовала Гольгерте, развлекалась с первым из инопланетян. И я подозревала, что этот красавчик именно первый из многих. Вирери взяла высокий старт.

Добравшись до ночного клуба, мы устроили показательное выступление. Популярный певец с хитом, покорившим половину галактики, ритмично рассказывал нам из огромных динамиков, что такое любовь. Забористые переливы национальных инструментов, которые искусно были вплетены в основную тему композиции, заставляли наши тела извиваться в танце, словно плавающие по поверхности океанических волн шифоновые шали. Мы изображали любовниц, то и дело касаясь друг друга руками, танцуя спина к спине, запрокидывая голову и поглаживая себя по шее и плечам. Раскачиваясь, мы присаживались, разводя колени в стороны, а мое длинное платье, как неизменный атрибут Снежной Королевы, скрывая большую часть тела, заставляло зрителей судорожно сжимать зубы, сдерживая стоны.

Идиотинеанцы не спешили присоединяться к нам. Они смотрели. Наблюдали. Не подпускали к нам других желающих. А когда, казалось, силы были уже на исходе, напоили нас новым коктейлем, и ночь перестала быть ночью…

На обратном пути за рулем катера был мой партнер. А я, как верная подруга Джеймса Бонда, стояла у штурвала, окутанная заботой, оплетенная сильными руками, помогающими держать курс, обласканная настойчивыми губами. В это же самое время Вирери сидела на коленях Мар-Кеана и целовалась, словно шестнадцатилетняя школьница — шумно, грязно, страстно.

И, к моему превеликому сожалению, Барут-Тим той ночью не появился. Зато оставил записку и букет на стойке администратора. В письме он сообщил, что подключил к нашим четырем коммуникаторам оплаченные пакеты местной связи. Отличный щедрый и предусмотрительный ход, возвысивший ухажера в моих глазах. Он ведь не ограничился только мной. Он сделал приятное всем.

Введя специальный код в коммуникатор, я сразу получила полдюжины сообщений с пожеланиями сладких снов, с обещаниями встречи, с перспективами проведения интересного вечера. Еще один плюсик в корзинку Барут-Тима.

Весь следующий день я страдала. Ждала, но время тянулось слишком медленно. Несколько раз в номер пытался дозвониться Козрел. Но у него не вышло. Кто-то очень внимательный, и я подозревала — кто именно, дал строгие указания оградить меня от вещей и людей, портящих настроение.

А вечером, не зная, что выбрать из одежды, я чуть не впала в истерику. Спасибо подруге, что помогла с выбором. И когда Тим появился возле стойки бара, выискивая нашу компанию, я забыла на минуту, как дышать. Общаясь с персоналом, Барут вел себя раскованно, свободно, и походка его казалась мне шествием персиканского принца, и улыбка чарующей.

Интересно, а Вирери и Хиль-Эна тоже видят его, как я? В ореоле звездопада и северного сияния…

— С вашего позволения, я украду эту звездную русалку, — он обратился к моим подругам, но уже зная ответ заранее, протянул мне руку, склоняясь, как перед настоящей Королевой.

Когда мы вышли за пределы отеля, я уточнила: там, куда мы направляемся, мой наряд будет уместен?

— Твое платье… — помычал, откровенно любуясь, Барут и прокрутил меня на месте, проведя под рукой, заставляя идущих по ярко освещенной улице дам с завистью заскрежетать зубами.

В принципе, я их хорошо понимала. К природному обаянию береницидийца плюсовался рост, которому позавидовали бы и адарцы. А так как я унаследовала свой высокий рост у отца, а Козрел был намного меня ниже, сегодня я с удовольствием надела босоножки на высоком каблуке. И все равно оставалась ниже Барут-Тима. И вот теперь танцевала по мощеной брусчаткой улице торговых лавок и манящих запахами кафе.

— Чего ты хочешь? — с подозрительной веселостью, спросил Тим, потянув меня за руку и ставя перед огромным светящимся меню у входа в очередное заведение.

Я поняла взгляд, но поспешила прикусить язык, потому что с него могло сорваться признание, испортившее весь вечер.

— Что-нибудь горячее, соленое и на палочке.

— Мороженое, что ли? — поспешил с ответом Барут, но заметя мой нахмуренный лоб, рассмеялся. И смех у него был таким заливистым, что тут же захотелось прижаться к его рту, чтобы проглотить кусочек веселья. Пришлось снова себя одергивать. — Давай королевскую креветку в кляре и в грибном соусе?