Хорошие плохие книги

Вот канва событий. Время действия – 1942 год, место – западноафриканская колония Британии, она не названа, но скорее всего это Золотой Берег[177]. Некий майор Скоби, заместитель комиссара полиции, обращенный католик, находит спрятанное в каюте капитана португальского корабля письмо с написанным на конверте немецким адресом получателя. Письмо оказывается личным и совершенно безобидным, но Скоби, разумеется, обязан доложить о нем высшему начальству. Однако жалость, которую он испытывает по отношению к португальскому капитану, не дает ему это сделать, и он уничтожает письмо, никому ничего не сообщив. Нам объясняют, что Скоби – человек почти избыточной совестливости. Он не пьет, не берет взяток, не содержит любовниц-негритянок, не склонен к бюрократическим интригам, и на самом деле и свои, и чужие недолюбливают его за прямолинейность, коей он напоминает Аристида Справедливого[178]. Снисходительность к португальскому капитану – его первая ошибка, после которой жизнь его начинает напоминать сюжет на тему «Не ведаем, какую сеть себе плетем, единожды солгав»[179], и в каждом конкретном случае именно добросердечие уводит его в сторону от прямого пути. Изначально движимый жалостью, он заводит роман с девушкой, спасенной с подбитого торпедой корабля, и длит его главным образом из чувства долга, поскольку понимает, что девушка будет морально раздавлена, если он бросит ее; жене же он лжет, чтобы избавить ее от мук ревности. Из-за того что неспособен порвать с любовницей, он не идет на исповедь, но чтобы утишить подозрения жены, говорит ей, будто исповедался. Это доводит его до истинно тяжкого греха: он принимает причастие, не покаявшись в грехе смертном. К тому времени возникают и другие осложнения, порожденные той же ситуацией, и в конце концов Скоби решает, что единственный для него выход из положения – это совершить непростительный грех самоубийства. Но никто не должен пострадать из-за его смерти, поэтому нужно, чтобы она выглядела как несчастный случай. Однако, как это бывает, он допускает незначительную оплошность, и факт его самоубийства становится общеизвестен. Книга заканчивается тем, что католический священник делает сомнительный с точки зрения канона намек: якобы возможно, что душа Скоби будет спасена. Сам Скоби такой надежды не питал. Из чистого благородства он, всегда бывший непогрешимым и сохранявший невозмутимое спокойствие, обрекает себя на то, что безоговорочно считал заслуживающим вечного проклятия.

Я вовсе не спародировал сюжет книги. Даже облаченный в реалистические подробности, он смехотворен настолько, насколько я показал. Самый очевидный просчет автора состоит в том, что побуждения Скоби, даже если допустить, что в них можно поверить, не объясняют его поступков сколько-нибудь адекватно. Еще вопрос: зачем было выбирать местом действия Западную Африку? За исключением того, что один из персонажей является сирийским торговцем, все остальное могло с тем же успехом происходить в лондонском предместье. Африканцы составляют лишь изредка возникающий фон, а то, что действительно должно было бы постоянно занимать мысли Скоби – вражда между черными и белыми и борьба с местным националистическим движением, – вообще не упоминается. И хотя его размышления представлены весьма подробно, похоже, он редко думает о работе, а если и думает, то лишь о каких-то банальных ее аспектах, но никогда о войне, хотя идет 1942 год. Единственное, что его интересует, – это собственное грехопадение, ведущее к вечному проклятию. Неправдоподобие сюжета особенно видно на фоне колониального антуража, но такое же неправдоподобие отличает и «Брайтонский леденец», и это следствие доминирования теологических проблем над проблемами жизни простых людей.