Хорошие плохие книги

Вот примеры бесполезных лозунгов, явно не способных пробудить сильные чувства или претендовать на то, чтобы их передавали из уст в уста: «Заслужи победу», «Свобода в опасности. Защищай ее изо всех сил», «Социализм – единственное решение», «Экспроприируй экспроприаторов», «Экономия и самоограничение», «Эволюция, а не революция», «Мир неделим». А вот примеры лозунгов, выраженных на разговорном языке: «Руки прочь от России», «Заставим Германию заплатить», «Остановить Гитлера», «Нет налогам на наши животы», «Купи “Спитфайр”», «Право голоса – женщинам». А эти – нечто среднее между двумя перечисленными категориями: «Вперед», «Добудь победу», «Все зависит от Меня», сюда же можно отнести кое-какие из высказываний Черчилля, например, «конец начала», «мягкое подбрюшье», «кровь, тяжелый труд, слезы и пот» или «Никогда еще на полях сражений столь многое не зависело от столь немногих». (Знаменательно, что при устной передаче из последнего высказывания выпал книжный оборот в области социальных конфликтов.) Следует учитывать тот факт, что почти все англичане неприязненно относятся к тому, что звучит выспренно и хвастливо. Лозунги вроде «Они не пройдут» или «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях», которые вдохновляли континентальные народы, англичанина, особенно рабочего, немного смущают. Но главная ошибка пропагандистов и популяризаторов состоит в их непонимании того, что разговорный английский и письменный английский – это две разные вещи.

Недавно, выступив в печати с критикой марксистского жаргона, который изобилует выражениями типа «объективно контрреволюционный левый уклонизм» или «решительная ликвидация мелкобуржуазных элементов», я стал получать возмущенные письма от социалистов со стажем, обвинявших меня в том, что я «оскорбляю язык пролетариата». Точно в том же духе профессор Гарольд Ласки в своей последней книге «Вера, разум и цивилизация» посвящает длинный пассаж нападкам на мистера Т.С. Элиота, обвиняя его в том, что он «пишет только для избранных». Но Элиот как раз – один из немногих современных английских писателей, который предпринял серьезную попытку писать на английском так, как на нем говорят. Строки вроде:

Это продолжалось несколько месяцев

Никто не приходил

Никто не уходил

Он брал молоко и за квартиру платил[93]

настолько близки к разговорной речи, насколько это вообще возможно передать на письме. А вот, с другой стороны, совершенно типичный период из собственных писаний Ласки:

В целом наша система была компромиссом между демократией в политической сфере (явлением как таковым в ходе нашей истории очень недавним) и олигархически организованной экономической силой, которая, в свою очередь, оказалась связанной с некоторыми аристократическими рудиментами, еще способными глубоко влиять на обычаи нашего общества.

Этот отрывок почерпнут из напечатанной лекции; и вот представьте себе: профессор Ласки стоит на подиуме и извергает его на слушателей со всеми скобками и прочими вставками. Очевидно, люди, способные говорить или писать подобным образом, просто забыли, что представляет собой повседневный разговорный язык. Но это еще ничего по сравнению с некоторыми другими пассажами, которые я мог бы выкопать из писаний профессора Ласки или, еще лучше, из коммунистической литературы или, лучше всего, из памфлетов Троцкого. Когда читаешь левую прессу, создается впечатление, что чем громче авторы горланят о пролетариате, тем больше они презирают его язык.

Я уже сказал, что письменный английский язык и устный английский язык – две разные вещи. Эта разница существует в любом языке, но в английском она, пожалуй, отчетливей, чем в большинстве других. Разговорный английский изобилует сленгом, склонен к сокращениям где только можно, и представители самых разных классов в устной речи обращаются с грамматикой и синтаксисом весьма неряшливо. Очень немногие англичане должным образом завершают фразу, если говорят экспромтом. Кроме того, обширный словарный состав английского языка содержит тысячи слов, которые все используют на письме, но которые почти не употребляют в разговоре; а еще он содержит тысячи слов, фактически устаревших, но любой, кому хочется казаться умным и возвышенным, вставляет их на письме. Если держать это в уме, можно придумать разные способы сделать так, чтобы пропаганда, устная или письменная, достигала аудитории, которой она адресована.