Хорошие родители дают детям корни и крылья. 4 условия воспитания самостоятельного и счастливого ребенка

Такая замкнутость – реакция малютки на ужас, который она испытывает, когда наблюдает за поведением своего отца. Он одновременно испуган сам и пугает ее, что приводит к биологическому парадоксу, при котором ей одновременно хочется скрыться от своего опекуна и прижаться к нему. Это крайне проблематичная ситуация для младенческого разума, который в результате может стать фрагментированным. Малышка не может осмыслить ситуацию или найти приемлемый способ для адаптации. При других видах ненадежной привязанности дети вырабатывают организованные адаптивные реакции на поведение родителей. У равнодушных родителей ребенок быстро учится игнорировать собственные чувства и избегать неприятностей с сигналами о своих эмоциях и потребностях. У родителей с озабоченной моделью привязанности ребенок учится повышенной бдительности и готовности к непредсказуемому поведению опекуна. Укоренелость этих адаптаций можно наблюдать в том, как ребенок воссоздает сходные типы взаимоотношений в будущем, основываясь на своих предыдущих моделях поведения.

Но в данном случае, при виде пугающего или угрожающего поведения родителей, ребенок не в состоянии сформировать адаптивную реакцию в виде организованной стратегии поведения или защитного механизма. Его страх не находит разрешения. В результате происходит фрагментация обычно целостного сознания, и человек оказывается в диссоциативном состоянии. Разум, утративший свою целостность, испытывает огромные проблемы с управлением эмоциями, общением с другими людьми, борьбой с разочарованиями и просто с движением по жизни связным и осмысленным образом.

Поэтому такая модель привязанности называется «дезорганизованной». Одна из ситуаций, в которой она формируется, связана с травмой. Сканы головного мозга таких людей показывают, что насилие и пренебрежение со стороны родителей (это называется травмой развития) подвергают опасности области мозга, обеспечивающие интеграцию нейронных связей. Это может объяснить проблемы с контролем над эмоциями, плохими социальными навыками, затруднениями в учебе, склонностью к насилию и другие нарушения, которые наблюдаются у детей с дезорганизованной привязанностью.

Неудивительно, что многие родители, которые (иногда непреднамеренно) ведут себя пугающим образом по отношению к детям (даже без учета физических наказаний или невнимания) и тем самым способствуют развитию дезорганизованной привязанности у своих детей, сами в детстве испытывали всевозможные травмы и утраты, которые так и остались неразрешенными. Отношения родителей с детьми тесно переплетены с жизненным опытом отношений с собственными опекунами.

Приведем такой пример. Допустим, ребенок своевольничает и не желает, чтобы мать усаживала его в детское кресло в автомобиле. Представьте, что мать выросла с моделью дезорганизованной привязанности в результате жестокого обращения со стороны отца, который любил ее братьев и никогда не обижал их так, как ее. Детские переживания предопределяют ее реакцию на отказ сына пристегнуть его к креслу. Когда он говорит: «Ты не должна пристегивать меня, только папа может это делать!», она сначала может остаться спокойной и ответить: «Но теперь это сделаю я».

Но если ребенок настаивает «Нет, только папа!», то воспоминания, запечатленные в ее нервной системе – жизненный опыт, вплетенный в ее историю о самой себе – вторгаются в ее разум и одерживают верх над логикой. Она вспоминает ощущение заброшенности, когда отец уделял внимание братьям, и ужас от того, что человек, который должен защищать ее гонялся за ней с ремнем в руке. Предательство, унижение, одиночество, паника – все это глубоко внедрено в ее так называемую «процедурную память», то есть в эмоциональную, чувственную и телесную. И эта память заставляет мозг перейти к действию.

Поэтому, когда ее двухлетний сын заявляет: «Меня может пристегнуть только папа, но не ты!» – мозг матери, все еще страдающий от неразрешенной травмы, дает волю процедурным воспоминаниям. Она просто реагирует, не отдавая себе отчета в том, что ее действия связаны с неразрешенными переживаниями из прошлого. Она чувствует себя униженной своим же маленьким сыном. Исполненная желания быть компетентной матерью, она настаивает: «Немедленно садись в кресло!» – и слышит в ответ: «Нет, нет, ты не умеешь делать это правильно!». Ощущение родительской некомпетентности резонирует с унижением, пережитым в детстве. Гнев, стыд и множество других эмоций закипают в ней, когда она хватает своего ребенка и насильно заталкивает его в детское кресло.