Хороший братец – мертвый братец

Он попытался убедить себя: какое ж это зло? Бесы вялые, ленивые, бессильные, только и делают, что жрут, а потом лезут в грязь. Доктор говорит, что они вообще не бесы, а глюки у Бориса. Возможно даже, не у Бориса, а у него самого. Однако тонкий голосок из глубины зудел: Бесы это, бесы. На отдыхе. Отъедаются у тебя, здоровья набираются, а ты их пестуешь… Погоди, увидишь их силу и ужаснешься. Гнать надо их, гнать, коли нет сил уничтожить… Мало ему было голосов из кабана, так он еще один, из собственного нутра, завел!

Нелегко было признать правоту тонкого голоска. Согласишься с ним, придется делать резкие движения, а этого Матвею ох как не хотелось. Но, как известно, того, кто не хочет, судьба тащит за ноги мордой по камням. Выражаясь проще, против чувства нравственной ответственности за свое поведение перед неизвестно кем не попрешь. С охами и вздохами Матвей принялся обдумывать план действий. Как только он принял решение, план сложился сам собой. Зачем воевать с бесами? Пусть сами воюют меж собой. Сейчас каждый из них не знает о присутствии другого. Надо свести их вместе. Он долго ломал голову над тем, как это сделать, и наконец придумал.

Улучил момент, когда за рулем обретался болтливый Елизарка, у которого, в отличие от Магардона, вода в заднем проходе не держалась, и спросил словно невзначай:

– Елизарушка, вот я смотрю, вы как бы посменно дежурите. То один выходит, то другой. Ночью-то как, спите?

– За кого нас держишь? – с достоинством ответил бес. – Все спят, и мы спим.

В ту же ночь Матвей потихоньку вошел с фонариком в бесятник. Борис Николаевич крепко спал, лежа на правом боку. Его большое ухо поднялось и повернулось, как локатор, в сторону подозрительного звука. Матвей нагнулся к самому ушному раструбу и заорал что было мочи:

– Подъем!

Борис Николаевич дернулся, взвизгнул и вскочил на ноги. Завопили бесы. Оба разом.

– Атас, пацаны! – крикнул Елизар.

– Мама! – пискнул Магардон.

– И-и-и-и-и-и-и… – заверещал кабан.

– Со свиданьицем! – сказал Матвей удовлетворенно.

Все были в сборе. И пошла гулять станица. Кабана зашатало, затрясло от бучи, которая закипела внутри. Неслись оттуда вопли и фразеологизмы, которые автор не решается передавать при всем его свободном отношении к табуированной лексике. Да-а-а-а, в матерной брани бесы намного превосходят людей. Матвей мог только воображать, как разворачивается сражение. Маловероятно, чтоб духи лупили один другого кулаками и ногами, если у них есть кулаки и ноги, – все известные изображения бесов имеют символический характер и вряд ли хоть отдаленно передают реальную внешность.

Однако проблема не в анатомии злых духов, а в их предположительной бесплотности, ограничивающей возможности бойцов наносить друг другу реальные увечья. Впрочем, это лишь предположение. Будь бесы телесны, это создавало бы еще бóльшие проблемы, которые, думаю, понятны и без уточнений. Трудно объяснить, как они проникают в живых существ и как в них помещаются. В особенности если бесов несколько. Разве что они очень малы, размером, скажем, с микробов. Чем черт не шутит, может, они микробы и есть. Говорящие. А что? Это многое бы объясняло.

Вернее всего, драка между Елизаром и Магардоном была чисто словесной. Матвей радовался возможности пополнить свой словарь. Борис Николаевич смотрел на него с немым укором, явно читавшимся даже в свете фонарика.

Наслушавшись вдоволь, Матвей сказал:

– Харэ, мужики! Утро вечера мудренее. Проспитесь, а утром разберемся.

Впервые за время общения с бесами он ощутил свое превосходство и говорил с ними свысока. Замысел начал работать. Бесы вняли. Устали или осознали бесплодность схватки в ограниченном пространстве. Ругань начала затихать, а Борис Николаевич, судя по всему, ощутил почву под ногами. Матвей погасил фонарик и вышел из бесятника.

Утром, когда кабан, пошатываясь после ночных сражений, вышел во двор, бесы в его чреве охали и стонали на два голоса. С тех-то пор и началась война в Крыму, все в дыму, ничего не видно. Как понял Матвей, бесы делили территорию и, как все существа на земле, выясняли статус: кто альфа, а кто омега. Магардон, судя по голосу, был старше и сильнее, а Елизар – бойчее и клал с прибором на авторитет. Тоже претендовал.