Хороший день для кенгуру (сборник)

Он не стал больше задерживаться, извинился еще раз и ушел. Меня он так и не вспомнил.

* * *

Я назвал этот рассказ «Поблекшее королевство», прочитав в тот день в вечерней газете историю об одном королевстве в Африке, пришедшем в упадок. «Когда теряет блеск королевство, — было написано в статье, — наблюдать за этим куда печальнее, чем за крахом второразрядной республики».

Day tripper [23] тридцати двух лет

Мне — тридцать два, ей — восемнадцать… Как подумаешь, тошно становится.

Мне — всего тридцать два, а ей — уже восемнадцать… Так уже лучше.

Можно сказать, мы дружим. Ни больше ни меньше.

У меня есть жена, у нее — шесть бойфрендов. С ними она встречается по будням, а со мной в воскресенье — только раз в месяц. Остальные воскресенья она просиживает дома у телевизора. Когда она смотрит телевизор — становится похожей на тюленя. Такая же симпатяга.

Она родилась в 1963 году — в том самом, когда застрелили президента Кеннеди. И когда я в первый раз пошел на свидание. От какой же песни тогда все с ума сходили? Вроде от «Летних каникул» Клиффа Ричарда.

А впрочем, какая разница…

Так или иначе, это был год, когда родилась она.

Конечно, для меня тогда немыслимо было подумать, что когда-нибудь я буду встречаться с девчонкой 63-го года рождения. Да и сейчас я не перестаю этому удивляться. Ощущение, будто присел покурить на обратной стороне Луны.

В кругу моих приятелей принято считать, что с молоденькими девчонками скучно. И несмотря на это

многие с ними встречаются. Думаете, нескучных себе нашли? Ничего подобного. В конечном счете скука-то их и привлекает. Они ведут какую-то мудреную игру — купаются в скуке, выливают ее на себя ведрами, причем так, чтобы на их девчонок не попало ни капли, — и получают от этого истинное удовольствие.

По крайней мере, мне так кажется.

Действительно, из десяти девчонок девять — унылый, тоскливый суррогат. Хотя они сами, конечно, этого не замечают. Молоды, красивы, полны любопытства… «Причем здесь скука? Это не про нас», — думают они.

О-хо-хо.

Я девчонок ни в чем не виню и плохо к ним не отношусь. Наоборот — я их люблю. Они напоминают мне то время, когда я сам был одноклеточным юнцом. И это… как бы сказать… замечательно.

— Послушай! Ты бы хотел, чтобы тебе опять стало восемнадцать? — спрашивает она меня.

— Нет, — отвечаю я. — Не хотел бы.

Похоже, она не понимает.

— Не хочешь? Правда?

— Конечно.

— А почему?

— Да мне и так хорошо.

Она сидит, поставив локти на стол и подперев щеку ладонью, и, позвякивая ложечкой, задумчиво размешивает кофе.

— Что-то не верится.

— А ты поверь.

— Но ведь молодым быть классно?

— Пожалуй.

— Почему же ты говоришь: и так хорошо?

— Одного раза достаточно.

— А мне не достаточно.

— Тебе всего восемнадцать.

— Хм-м.

Я останавливаю официантку, прошу ее принести еще пива. Идет дождь, из окна открывается вид на иокогамский порт.

— А о чем ты думал, когда тебе было восемнадцать?

— Как бы с девчонкой переспать.

— А еще?

— Все. Хихикнув, она делает глоток.

— Ну и как? Получалось?

— Когда как. Чаще, конечно, не получалось.

— И со сколькими ты все-таки переспал?

— Не считал.

— Неужели?

— Не было желания.

— Я бы на месте мужчин считала. Приятно ведь, да?

Иногда мысль, что неплохо бы снова стать восемнадцатилетним, в голову все-таки приходит. Что бы я тогда сделал в первую очередь? Даже не представляю.

Может, стал бы встречаться с очаровательной тридцатидвухлетней женщиной? Совсем неплохо, если так.

Я бы спросил у нее:

— Ты хотела когда-нибудь вернуться в то время, когда тебе было восемнадцать?

— Хм-м. Нет, наверное, — с задумчивой улыбкой ответила бы она.

— Правда?

— Да.

— Не пойму, — удивился бы я. — Все же говорят, что молодым быть классно.

— Так оно и есть.

— Почему же ты не хочешь?

— Вот будет тебе сколько мне сейчас — поймешь.

И вот мне тридцать два: неделю не найти времени пробежаться — лень, живот растет. Восемнадцать уже не вернешь. Никуда от этого не деться.

После утренней пробежки я выпиваю банку овощного сока, откидываюсь в кресле и ставлю битловскую «Day Tripper».

— Da-а-аy tripper…

Слушая эту песню, я представляю себя в вагоне поезда. За окном мелькают телеграфные столбы, станции, тоннели, мосты, пролетают коровы, лошади, заводские трубы, всякая всячина… В какую сторону ни поедешь — везде одна и та же картина. Раньше, наверное, пейзажи были куда живописнее.

Меняются только попутчики в соседнем кресле. В тот раз в нем сидела восемнадцатилетняя девушка. Мое место было у окна, ее — у прохода.

— Хотите, поменяемся местами? — предложил я.

— Спасибо, — сказала она. — Вы очень любезны. Любезность тут ни при чем, горько усмехнулся я про себя. Просто к скуке я куда более привычный.

Тридцатидвухлетний day tripper, неприкаянный человек, которому надоело считать телеграфные столбы.

Превратности тонгарияки