Хороший мальчик. Строптивая девочка

Отчего-то показалось, что я здесь лишний, стало как-то резко грустно и одиноко, и я подумал, что, наверное, зря я сюда приехал, даже полшага назад бессознательно сделал, видимо, не желая вмешиваться в чужие отношения. Но папа, почувствовав движения за спиной, обернулся на меня и, переведя взгляд от своего новорождённого сына, заглянул мне в лицо.

Я засмущался. Внутри всё обожгло чувством детского стыда за свои собственные мысли, такие нелепые и такие наивные. Ещё подумалось смешное, а вдруг папа догадается.

Новоявленный отец ободряюще улыбнулся мне, подобно маме одним взглядом обещая, что всё будет хорошо. Ох, не зря они столько лет прожили вместе.

— Знакомься, — кивнул он мне, и я опустил свои глаза ниже.

Ребёнок не спал, но лежал на удивление смирно и неподвижно. Хотя память упорно подсовывала мне образ вечно ёрзающих близняшек. Правда, в моей памяти они были значительно больше и старше. Маленький, красный, сморщенный. Тёмный серьёзный взгляд, будто что-то понимающий, слегка приоткрытый рот. И губы, такие маленькие… поразившие меня больше всего.

— Привет, Александрович, — выдавил я из себя.

— Никита, — пояснил отец.

— Почему? — спросил и подумал, что какой-то наивный вопрос вышел.

— Победитель, — кратко и лаконично поясняют мне, так если бы я что-то понимал в происходящем.

— У нас уже есть одна победа, — напоминаю я про Вику.

— Будем считать, что вы у меня все такие. Победили под защитой двух Сашек, — с гордым видом заявляет он.

На что мне остаётся только пожать плечами, очень хочется спрятать руки в карманы джинсов, но накинутый сверху халат лишает меня такой возможности. Мне вообще настолько неловко, что я реально начинаю париться о том, как правильно сейчас встать.

-Хочешь подержать? — неожиданно огорошивает меня отец. А я как дурак только и могу ртом двигать, вверх-вниз. Потом, правда, собрался и судорожно затряс головой.

Спрашивается, чего испугался? Вроде не первый младенец в моей жизни. Я четверых на своём веку пережил. Вику с Кристинкой так вообще вполне в осознанном возрасте.

Папа лишь усмехается.

— Что, Никитка? — подмигивает он детёнышу. — А брат-то у тебя паникёр как оказывается.

— Ничего не паникёр, — недовольно бурчу я.

Представляю себе, какое у него теперь мнение обо мне сложится… Нет, стоп! Он же ещё ничего не понимает, не факт что вообще видит и слышит. Какое мнение?! Ну они же что-то там чувствуют… Меня опять охватывает нелепая паника, и я не нахожу ничего лучшего, чем схватиться за голову, а там эта грёбанная шапочка, и даже до волос не добраться. Ну что за… невезуха!

Родитель с интересом наблюдает за мной, сдерживая свои ухмылку и комментарии, хотя ему хочется, я же вижу. При этом, не забывая мерно покачивать мелкого на своих руках. Значит уже мелкого? Не ребёнок, не младенец, не личинка… эх.

— Давай, — страдальчески сдаюсь я, нелепо выставляя руки перед собой. Папа не улыбается, лишь понимающе кивает.

Подходит ко мне и начинает перекладывать свою ношу мне в руки, помогая правильно сложить их.

— Головку придерживай, — мягко напоминает мне.

— Помню, — до последнего сопротивляюсь я.

И тут он отходит в сторону, а до меня доходит, что именно лежит у меня в руках. Он лёгкий, он очень лёгкий… настолько, что у меня моментально начинает ломить руки от страха, а вдруг я уроню его? Или же неправильно дыхну на? Посмотрю? Божеее… Но ничего не происходит. Ребёнок… ладно, Никита, внимательно разглядывает меня, или мне так только кажется? Я смотрю в его тёмные глаза и тону, тону в собственных чувствах и неясном мне приступе нежности, ностальгии и фиг ещё знает чём.

— Привет, — вырывается само по себе. И до ужаса хрипло, ещё хуже, чем у отца.

— Знакомься, это Стас — твой старший брат, — тихо говорит отец у меня под боком. — Он клёвый, хоть местами и бестолковый. Но я уверен, что он тебе понравится.

Ну вот опять… Что он там обо мне думать-то будет.

— Я тебя в футбол играть научу, — уверенно заявляю я, пока папа не сморозил очередную глупость. Затем судорожно вспоминаю, что же ещё такого я умею делать… — И машину водить.

И снова нелепая мысль, что отец этому всему и без меня сможет его научить. Меня же научил. То ли дело Дамир со своей борьбой, или Рома с игрой на барабанах и графическим дизайном, или наш Кир с любовью ко всему миру и шириной плеч с хорошего качка.

— А ещё он тебя будет очень любить и оберегать от всех бед, — мягком подсказывает отец, а я заливаюсь краской.

— И это тоже…

Мы стоим всего ничего, а у меня уже руки онемели. Папа осторожно проводит пальцем по крохотному носу Никиты.

— На маму похож.

И я с силой вглядываюсь в это маленькое сморщенной личико. Если честно, то мама однозначно посимпатичней будет.

— Ну не знаю…

— Похож-похож. Глаза, нос…

— У нас у всех глаза одинаковые, — зачем-то спорю я.

— Ну не скажи…

Папа проводит ещё раз по его личику, и Никита очень забавно морщится. Ну, хоть рефлексы у человека в норме.

— Забавно, — сам себе под нос шепчет он.

— Что именно?

Но отец не спешит с ответом. Поэтому зову его:

— Пап…

Он как-то печально улыбается, отчего мне становится не по себе.