Хороший мальчик

Она заключает меня в очередные перекрывающие кислород объятия, на которые я пытаюсь ответить. Может быть, со временем я научусь делать глоток воздуха до того, как она будет меня обнимать.

Проходит всего час, когда Чарли опять появляется в приемной, одетый в хирургический халат и с улыбкой на лице.

– Это девочка! – объявляет он. – Два килограмма семьсот грамм. Пока без имени, но мы над этим работаем. У Бренны кружится голова, поэтому, мне кажется, я одержу победу в выборе.

Мама Райли подскакивает к нему и кладет обе руки ему на плечи.

– Бренна в порядке?

– Конечно. Она только что кричала, чтобы я делал больше фотографий. Это, по-моему, хороший знак.

Другие Райли копошатся вокруг Чарли, поздравляя его. Но не я. Я оседаю на стул, и на меня накатывает облегчение. В комнате внезапно становится слишком светло, и мне не хватает воздуха. Бренна могла умереть. Кровяное давление, которое врач протараторил нам в приемной внизу, – пугающе высокое. А когда я читала про преэклампсию во время беременности своей сестры, то меня встретил длинный список жутких историй, включая припадки и смерть и матери, и ребенка.

Я кладу локти на колени и сворачиваюсь клубком, пока семья Райли радуется новостям.

– Джесси? – Блейк садится рядом и берет мою вспотевшую руку. – Эй… – Он целует мою ладонь. – Что такое? Все хорошо.

– Я знаю. – У меня прерывается голос. – Просто… – Я начинаю дрожать всем телом, когда представляю другой исход событий. – Мне было страшно.

– Ох, детка. – Блейк сажает меня на колени и целует в шею. – Ты была потрясающей. Ты точно знала, в чем была проблема, и убедила всех приехать в больницу.

– Я просто предполагала.

– Не-а, – с ухмылкой говорит он. – Ты что-то увидела. Почуяла нутром. И пошла с этим до конца. Так все и делают. Так я побеждаю в хоккейных матчах. Так Хозиер пишет песни, от которых девушкам хочется бросать на сцену трусики. – Он успокаивающе проводит по моим волосам, и я подаюсь навстречу его прикосновению. – Знаешь что? Я сейчас тоже чую кое-что нутром. Я чую, что моя девочка весь день не ела и очень устала. Мы посмотрим на ребенка, а потом это исправим, хорошо?

Кто-то приносит нам немного крендельков и газировки из автомата, и чуть позже нас зовут к инкубатору. Там, за стеклом, в маленькой люльке лежит самая маленькая Райли: крошечный человечек в форме арахиса, завернутый в одеяло, точно буррито, в розово-белом чепчике. Видно лишь круглую щечку и копну каштановых волос, выглядывающих из-под головного убора. Глаза у нее крепко зажмурены, как будто ей для сна требуется много решительности.

– О-о-о-о-о-о-о-о! – хором восклицает семейство Райли.

– Это… она… – тихо произносит Блейк. – Я дядя! Она выглядит совсем как я.

Думаю, что он шутит, но когда поднимаю взгляд на лицо Блейка, то вижу на нем восхищение и блеск в глазах. Я прижимаюсь к его массивному телу и утыкаюсь лицом в грудь. Его рука обхватывает меня. Наступает момент счастья. А главное, мне больше не кажется, что это был самый странный день в моей жизни. Стоять здесь, в кольце рук Блейка, быть свидетельницей этого потрясающего семейного события? Это кажется правильным. Может быть, у меня низкий уровень сахара. И в родильном отделении воздух наполнен репродуктивными гормонами.

– СМОТРИТЕ! – кричит мама Райли. – Вот и имя!

Подходит медсестра в халате с плюшевыми мишками, улыбаясь всем по ту сторону стекла. Она прикрепляет к люльке ярлычок. На нем черным маркером кто-то написал:

Аннализа Джессика Дэйли, родилась 2 ноября в 16:36.

– О боже! – Блейк хмыкает. – Второе имя должно было быть «Блейк»! Ты украла мои почести, малышка Джей. – Он поднимает меня в воздух и со смехом целует в щеку.

– Господи боже. – Я в изумлении смотрю на ярлычок. Возможно, «Джессика» уже была одним из их вариантов? – Не может быть, чтобы твоя сестра назвала ребенка в честь меня.

– Но она назвала, мать твою! – Он кружит меня, как тряпичную куклу. – Ты теперь застряла с нами. Смирись с этим.

Еще немного поглазев на ребенка и пережив несколько объятий от мамы Райли, мы находим наспех припаркованный у больницы «Хаммер» и уезжаем. Блейк сидит за рулем, положив руку мне на колено и подпевая Мику Джаггеру в песне «Поиграй с огнем»[44]. И я такая умиротворенная, что, когда он путает слова, у меня даже не возникает желания его поправлять. В основном.

Мы заезжаем в «МакАвто», и я кормлю его картошкой фри, пока к нам приближаются огни центра Торонто. От еды я чувствую себя лучше. Поэтому, когда Блейк паркует машину в подвале дома и поворачивается ко мне, говоря: «Спасибо, что спасла моих сестру и племянницу», – эти слова согревают душу.

– Рада, что смогла помочь, – отвечаю я, вместо того чтобы спорить с его логикой.

Впервые после переезда я чувствую, что преуспею в сестринском деле. Может быть, оценки не будут такими же хорошими, как у Вайолет. Может быть, время от времени я буду паниковать. Но я просто продолжу быть внимательной, как сегодня, и научусь делать больше правильных вещей, чем ошибок.

Это все, что требуется от любого из нас.