Хороший мальчик

Да, ответил бы. Потому что он хотя бы меня любил, ты, лживая ведьма!

Воротник рубашки внезапно становится слишком тугим, а сестры смотрят на меня, как на вулкан, который вот-вот начнет извергаться.

– ЕДА! – слышится оглушительный крик матери. – НАЛЕТАЙТЕ!

– Хвала Иисусу, – шепчу я. Надо сменить обстановку, даже если это просто столовая.

Мы шеренгой подходим к столу, и я веду Джесс к противоположному от Молли концу. Когда мы усаживаемся, то соединяем руки для молитвы. Джесс сжимает мою ладонь. Я кладу руку на ширинку, чтобы подразнить ее.

Она старается ущипнуть меня прямо над причиндалами. Сильно. Приходится закусить губу, чтобы сдержать улыбку.

– Господь всемогущий, – начинает мать, – спасибо за эти блага, которые мы сейчас примем. Мы благодарны за еще одно воскресенье вместе с семьей и за хорошее настроение Бренны, пусть она и похожа на выброшенного на берег кита.

– Мам! – ахает Бренна.

Мама открывает глаза и подмигивает дочери.

– Мы возносим молитву о благополучном рождении нашего внука, пока он прокладывает себе дорогу в этот мир, и о завтрашней победе над Кэнаксом[43], который ВООБЩЕ НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ В ПРОШЛЫЙ РАЗ ПОБЕДИТЬ! АМИНЬ!

Я слышу, как Джесс подавляет смешок.

Вторая молитва закончена, все передают друг другу блюда. Я предлагаю своей девушке тарелку с ветчиной, а потом здоровую порцию копченых ребрышек.

– Выглядит потрясающе, – хвалит она.

Пока поднос движется вокруг стола, я смотрю, как Бренна кладет себе на тарелку крошечную порцию картофельного салата, а потом передает его дальше.

– Ты в порядке? – Райли любят покушать, и если сестра отказывается от жратвы, то я начинаю переживать. Взгляд опускается на огромный опухший баскетбольный мяч под рубашкой. – И как долго я был в отъезде? Ты выглядишь килограммов на двадцать тяжелее.

У нее отваливается челюсть.

– Кто говорит такое беременной женщине?

– Ой, перестань. Ты прекрасна, и ты это знаешь. Но ты выглядишь крупнее.

После долгого молчания она устало вздыхает.

– Да, – признает она. – За последние пару дней я набрала несколько килограммов. – Она потирает правую сторону живота и откидывается на спинку стула. – У меня опухли ладони и ноги. На этой неделе у меня каждый день болел живот. И, по-моему, вернулся токсикоз: меня стошнило сегодня утром два раза.

Я дергаюсь от беспокойства.

– Это нормально?

Бренна опять трет живот.

– Чарли считает, что так желудок бунтует против всей жирной пищи, которую я потребляю.

– Возможно, он прав. Может, поменьше «Макдональдса» и побольше овощей? – предлагает Бритт, сидящая рядом со мной. – Вдруг поможет?

Наша сестра кивает.

– Я попросила маму сделать мне салат.

– О! – Молли вскакивает со стула и относит тарелку Бренне. Как будто нельзя было просто ее передать. – Тебе нужно что-то еще?

Сестра качает головой, мило улыбаясь моей бывшей.

– Ты и так на этой неделе вконец меня избаловала.

– Ну, – говорит Молли, возвращаясь на свое место, – я же помню, как тяжело быть беременной.

Вилка замирает на полпути к моему рту.

Приходится повторить в уме ее слова, просто чтобы убедиться, что она действительно их сказала. Но это правда. Она, сидя за столом моей семьи, сказала большую жирную ложь. Опять. А сестры теперь смотрят на нее с жалостью на лицах.

Когда она уехала из Ванкувера, я подумал, что с этой хренью покончено. Несколько тысяч километров между нами позволили забыть о ее подлости. Но вот она вернулась и все еще пытается держаться за ту ложь, которую сама же сказала. Это отвратительно.

И никогда не закончится.

Шею резко схватывает болью, и я громко роняю вилку.

– Хоспади. – С губ срывается еще одно менее цензурное слово.

– Блейк, – осторожно зовет Бренна, когда я встаю со стула, – куда ты пошел?

– За обезболивающим, – бормочу я, направляясь к дверному проему. На самом деле мне просто нужна минутка вдали от Молли, чтобы перестроиться. Больше так продолжаться не может.

Я вваливаюсь на кухню, наливаю в стакан воду и жадно ее заглатываю. Мой мозг безуспешно старается придумать какое-то решение – какой-то способ убрать Молли из наших жизней. Но в голову ничего не приходит.

Кто-то подходит сзади, и, повернувшись, я вижу Бренну.

– Блейк, – говорит она тихим голосом. – Нельзя вот так срываться с места. Может, ее чувства доставляют тебе беспокойство, но их надо признавать. И тебе, наверное, лучше не приводить сюда свою новую девушку, не предупреждая нас.

У меня чуть глаза из орбит не вылезают.

– То есть каждый раз, когда я хочу навестить маму с папой и привести с собой Джесс, я должен отправлять ей официальное приглашение? Следить, чтобы она ответила на него, потому что тогда вы будете знать, что она придет? Полная хрень. Джесс моя девушка, Брен. Она может приходить в любое время.

Она хмурится еще сильнее.

– Ты никогда не спрашивала разрешения перед тем, как привести сюда Чарли, – замечаю я, и гнев внутри начинает бушевать. – У Бет с Кайлом было то же самое. Так почему, черт возьми, сейчас все по-другому?