«Хороший немец – мертвый немец». Чужая война

– Верно, – кивнул Грау, – и тут помощь лейтенанта окажется просто неоценимой. Он может подслушать переговоры русских по рации и узнать, где легче всего пройти. Или поможет, если мы встретим часового…

Макс глубоко вздохнул – ну вот, его опять втягивают в дерьмо. Причем на этот раз – особо глубокое и вонючее. Мало того, что он служит в вермахте, так еще, судя по всему, ему придется переходить линию фронта (причем дважды!) и участвовать в добыче «языка». То есть помогать врагам своей Родины успешно обороняться…

Ну что за напасть такая, что за невезуха! И, самое паршивое, ведь не откажешься. Не зря же Хопман прибежал к нему. Расчет майора был прост и ясен: во-первых, лейтенант Петер Штауф хорошо владеет русским языком (имеется соответствующая запись в документе), значит, станет весьма полезным человеком в разведгруппе, а во-вторых, он слывет очень удачливым офицером. Кому еще поручить такую сложную и опасную миссию, как не ему?

Майор, похоже, настолько был уверен в согласии Макса, что просто поставил его перед фактом – надо оказать помощь разведчикам. Перейти через линию фронта, проникнуть в тыл (как получится) и добыть «языка». Да не какого-нибудь там простого, а офицера, и желательно – штабного…

«Да, задача, прямо скажем, не из легких. Опасная и очень противная. Как бы отказаться от нее, но чтобы не вызывать ненужных подозрения и вопросов? Может, опять сослаться на контузию? Сказать, что до конца еще не вылечился, что часто бывают сильные головные боли (что чистая правда), случаются даже обмороки, причем в самый неподходящий момент (почти правда). Какая уж тут разведка! Поведет и себя, и всю группу… По идее, отмазка неплохая, должна сработать».

Но тут одно соображение пришло на ум Максу: если он откажется, то разведчики все равно пойдут на задание, но с другим человеком, и свою работу сделают. У них же приказ, и не выполнить его они не имеют права. Подчиненные лейтенанта Грау, судя по всему, ребята опытные, отступать и сдаваться не привыкли, непременно добудут «языка». И тогда в немецком штабе узнают о планах советского наступления под Гжатском…

Никто не сможет им помешать. Никто, кроме него. Если он все же пойдет, то, может быть, ему удастся как-то сорвать эту операцию или хотя бы свести ущерб от нее к минимуму. Правда, пока не ясно как, но попробовать-то можно… Даже нужно. Пусть это станет его маленьким, крошечным (прямо скажем), но вкладом в общую Победу. В нашу Победу, в Победу его дедов и прадедов…

Макс кивнул – ладно, согласен. Лейтенант Грау улыбнулся и обратился к нему по-русски – правда, с ужасным акцентом и сильно коверкая слова:

– Ви прафда карашо знать русский?

– Гораздо лучше, чем вы, – тут же парировал Макс (но тоже с определенным акцентом, чтобы не выдать себя). – По крайней мере, я говорю чище и быстрее, чем вы. И сумею объясниться с русскими, если вдруг понадобится…

Грау довольно улыбнулся – ему, видимо, понравился ответ лейтенанта. И он снова перешел на привычный немецкий:

– Мы приготовили для вас документы, – Грау достал из сумки военный билет, – фотография нечеткая, то, что надо. Вы вполне сойдете за русского лейтенанта, только надо подстричь вас покороче…

Макс открыл билет и прочел: «Нечаев Михаил Александрович, лейтенант РККА». Да, лицо, если особо не приглядываться, вроде бы немного похоже – такое же молодое и решительное. И по поводу волос правильное замечание – у военнослужащих Красной Армии они подстрижены очень коротко (для борьбы со вшами), а он за последнее время что-то оброс…

– А форма? – поинтересовался Максим.

– Имеется, – кивнул на свертки в углу Грау, – думаю, вам подойдет. У вас стандартная фигура, проблем не будет.

– Ну, что же, – довольно произнес майор Хопман, – вижу, вы нашли общий язык. Не стану вам мешать, готовьтесь к ночной операции.

Он попрощался с лейтенантом Грау и вышел из блиндажа. Макс еще раз тяжело вздохнул и стал примерять красноармейскую форму. Та оказалась практически в самый раз, даже подшивать ничего не пришлось. Форма, понятное дело, была неновая, ношеная, местами даже зашитая и залатанная – в общем, то, что нужно, подозрений вызывать не должна. А уж русский язык он действительно отлично знает…

Затем один из разведчиков подстриг Макса – покороче, как на карточке. Пока он работал ручной машинкой, Макс думал: «Надо же, за короткое время довелось побывать и офицером вермахта, и лейтенантом Красной Армии. Что еще приготовила коварная судьба? Любит она меня, зараза…»

* * *

Линию фронта перешли глубокой ночью, благо погода тому способствовала – небо затянули тяжелые тучи, луны и звезд совсем не было видно. Собственно, как таковой линии фронта на этом участке почти не существовало, противоборствующие части то и дело меняли свое положение – в зависимости от того, кто наступал, а кто – оборонялся.