Хороший немец

Он напоролся на другое кресло. Из разорванной обшивки вылезла вся набивка. И тут с грохотом распахнулись створки высоких дверей. Джейк нырнул за кресло, затаил дыхание, боясь, что даже малейший звук может его выдать. Сикорский с несколькими людьми, один из них — часовой-азиат с наружного поста. Дула автоматов и лучи фонариков безмолвно шарят по всему залу. Сикорский жестами показал своим рассыпаться в цепь. Еще секунду никто не двигался, давая утихнуть шумному эху. Затем Сикорский сделал шаг к стене, у которой валялось кресло, и Джейк замер. Шея сзади у него просто зудела. Не от страха; кровь струйкой сбегала вниз, пропитывая рубашку. Сколько он потерял?

— Гейсмар! — заорал в пустоту Сикорский, породив очередное эхо, вглядываясь в конец галереи, где располагался кабинет и окна в сад. — Ты не уйдешь отсюда. — По крайней мере не через сад и не обратно на улицу. — Мы не будем стрелять. Даю слово. — Одновременно он жестами показывал остальным начать прочесывание и приготовить оружие. В Сталинграде они отвоевывали дом за домом, война снайперов. — Брандт у нас, — сказал он, склонив голову, чтобы услышать ответ. Джейк выдохнул, почти ожидая услышать эхо. А у них ли? Нет, они слишком быстро бегали по «Адлону», нигде толком не останавливаясь. Слабый ход.

Сикорский кивнул, и его люди двинулись вперед со своими фонариками, у двери остался только один. Но вооруженный. Джейк следил за фонариками. Они пройдут до конца, потом вернутся назад, пока не будут полностью уверены. В сад никак не пробраться. Он чуть приподнял голову и выглянул в окно. Отвлечь азиата, и рвануть через Фоссштрассе. Но еще автомобиль на углу, готовый открыть огонь, может быть, еще один азиат стоит на крыльце. Уйти тем же путем, которым пришел, к лунному кратеру? В гигантском зале каждый шаг отдается эхом, оружия нет, если не считать разбитого подлокотника. Эндшпиль.

Русские приближались к концу коридора, светя фонариками в кабинет, где американцы тогда откалывали кусочки от стола Гитлера. Двое из них зашли в кабинет проверить, затем вернулись обратно и двинулись в сторону Джейка. Сколько их? Четыре плюс Сикорский. Он услышал треск стекла, кому-то под ноги попала люстра. Несколько минут. Затем остановились, закрутили головами, встревоженные каким-то звуком. Неужели Джейк пошевелился, парализованный за своим креслом? Нет, другой шум, снаружи, он становился громче — хлопок, рев моторов, хриплые крики. Джейк подтянулся к окну, выглянул. Шум по Вильгельмштрассе, сплошь залитой огнями фар.

— Конец! — услышал он крик по-английски. — Конец! — Так вопят только на футбольном матче. Затем он увидел джип, солдат, стоящих с бутылками пива, пальцы подняты в черчиллевском знаке V. Они были уже в пятне света от фар. Американцы, явились как призрачные спасатели из вестернов Гюнтера. Если получится выбраться из окна, он будет почти там. Русские на блокпосту слишком ошеломлены, чтобы среагировать, озираются в замешательстве, не зная, что делать. Затем, прежде чем Джейк успел пошевелиться, американцы, не прекращая орать, принялись стрелять в воздух, победный салют. — Конец!

Но русские слышали только выстрелы. Ошарашенные, они принялись палить в ответ. Автоматная очередь прошила джип. Одного из американцев отбросило назад, развернуло, и он опрокинулся вперед через ветровое стекло.

— Ты что, блядь, делаешь? — заорал другой солдат; ответ заглушил очередной шквал огня.

Тогда американцы, присев, открыли огонь по блокпосту, и Джейк с ужасом понял, что у него на глазах повторяется потсдамский рынок: какофония криков и выстрелов, настоящий бой, люди падают под перекрестным огнем.

Внутри Рейхсканцелярии люди Сикорского побежали к двери, спотыкаясь о мусор, что-то крича друг другу. Огонь должен был означать, что Джейк выбрался наружу. Они выбежали на ступеньки, увидели американский джип у блокпоста и принялись палить. Русские на улице, застигнутые врасплох выстрелами с этой стороны, автоматически развернулись и открыли огонь в ответ. Лестница открытая, спрятаться негде. Первым попали в азиата, и он рухнул головой вперед. Остальные присели. Сикорский что-то проорал по-русски, затем схватился за живот. Джейк потрясенно наблюдал, как он опустился на колени; позади него пули крошили колонну.

— Блядь! В Эда попали! — закричал кто-то. Из джипа выпустили еще одну очередь по блокпосту. Затем кто-то на ступеньках хрипло крикнул по-русски, и все мгновенно прекратилось. Солдаты на блокпосту изумленно смотрели в сторону Рейхсканцелярии. Сикорский все еще стоял на коленях. Когда он упал и перевернулся, все ясно разглядели, чья на нем форма.

— Вы что, ебнутые? — заорал американец, склонившись над своим другом. — Вы же его убили!

Русские, сидя на корточках за укрытием, выставили оружие, ожидая, что будет дальше, не готовые поверить в то, что их не атакуют.

— Ты стрелять! — закричал один на ломанном английском.

— Идиот! Стреляем не мы. Это вы стреляете. Все кончилось! — Солдат вынул носовой платок и помахал им, затем осторожно вышел из джипа. — Что, черт возьми, с вами случилось?