Хороший парень

— Не надо, Надюша — произнёс он стеснённым голосом, которого почти не услышал. — Ну, что ты, Надюша Зачем?

Надя оторвала голову от рук, подняла на Яшку влажные глаза. Они были такими беспомощными, что Яшке стало горько и больно. Нет, прежней режущей боли он теперь не чувствовал. Но ещё сильнее оказалась эта новая, другая боль, ровно и настойчиво сжимавшая его сердце.

— Я осторожно — сказала Надя. — Тебе лучше?

— Да — Нет, ты скажи Если больно, я не поеду.

— Ничего.

— Нет, — сказала она решительно. — Темно, и мы опять свалимся в канаву. Лучше подождём до утра. Уже скоро — Но мне совсем хорошо. Слово!..

— Нет! — Она покачала головой.

— Первое ранение на трудовом фронте — попробовал он пошутить.

— Молчи, — приказала Надя. — Тебе нельзя.

— Хорошо

Яшка подчинился.

Он был даже рад тому, что Надя отказалась вести машину. Значит, они ещё долго пробудут вместе, вдвоём. Надя всё время будет рядом, и её руки ещё много раз прикоснутся к его лбу. О боли и о своей ране он уже не думал.

Пожалуй, он охотно дал бы себя вторично поранить, лишь бы Надя была рядом и не отходила от него ни на шаг. Если он о чём-нибудь жалел, так только о том, что короткая майская ночь уже на исходе.

— Ты о чём думаешь?

— Молчи! — Её тёплая ладонь прикоснулась к его губам.

— Молчу. Хэнде хох! — Он снова попытался пошутить.

— Какой ты, право — Какой же?

Надя не ответила. Закрыла глаза, притворилась, что спит. «Так будет лучше, — думала она, сдерживая сердцебиение. — Иначе я не выдержу и сама»

Она прислушалась. Ровное Яшкино дыхание успокоило её. «Заснул», — решила она и отважилась открыть глаза.

Уже посерело. Из-за туч на землю прокрался прохладный рассвет. Яшка спал, привалясь плечом к закрытой дверце кабины, и Надя не удержалась. Её твёрдые упрямые губы скользнули по его губам.

Недели, проведённые в больнице, казались Яшке безвозвратно потерянными. Осмотры, процедуры, тампоны Вот она, забота о человеке, — ни минуты покоя! И, главное, в палате не разрешается курить. Ни под каким видом.

Его существование скрашивали лишь посещения друзей. Дважды к нему приезжал Чижик, наведывалась Надя, которой якобы было «по пути». Рассказывали о новостях, просили не тревожиться, желали скорого выздоровления. А Чижик, так тот, получив от матери посылку, приволок Яшке кулёк домашних коржиков с маком, сказав при этом: «Питайся, тебе поправиться нужно».

Звонкое голубое небо, просторные дали Яшка по целым дням просиживал возле окна.

Вспоминал прошлое, с нежностью думал о Наде, и будущее рисовалось ему таким светлым, как те пронизанные солнцем фантастические облачные города, которые громоздились над горизонтом. Казалось, стоит лишь захотеть — и влетишь туда на машине по стремительному прямику степных дорог.

Мало-помалу к нему вернулась весёлость, и его карие глаза насмешливо щурились.

Он снова шутил и балагурил, не без умысла «разыгрывал» сиделок и докторов. И всё это с таким невинным видом, что на него нельзя было сердиться.

— Ну что мне с вами делать! — Главврач районной больницы, немолодая женщина с близорукими глазами, пряча улыбку, смотрела на Яшку.

— Выписать! — быстро подсказал Яшка. — Иначе вы от меня не избавитесь.

— Кажется, это действительно выход.

— Единственный.

— Быть по сему. — Она поднялась, отпустив Яшкину руку. — Пульс у вас нормальный, состояние -..удовлетворительное — Вот именно — Она рассмеялась. — Что ж, посмотрим, посмотрим — И, сделав серьёзное лицо, добавила: — Только обещайте, что через десять дней приедете.

— Обязательно. — Яшка приложил руку к сердцу. Сейчас он был готов обещать что угодно. — Разве я себе враг?

В приёмном покое ему выдали на руки больничный лист. Дежурная сестра принесла его вещи — ушанку, ватник, выстиранную гимнастёрку, — и Яшка, сняв с себя больничную пижаму, снова, по его словам, «стал человеком».

Другой на его месте, быть может, вышел бы на дорогу в надежде, что какая-нибудь попутная машина подберёт его, но Яшка сам был шофёром и поэтому первым делом отправился в ближайшую чайную. Он знал, что наверняка встретит там приятелей.

Однако возле чайной машин не было. Яшке пришлось прождать до сумерек. Да и то шофёр, которого он разыскал, был из соседнего совхоза и обещал Яшке подвезти его только до развилки дорог.

— Оттуда ты уж как-нибудь доберёшься, — сказал он. — Там километров двадцать останется, не больше.

— Ладно, — ответил Яшка, усаживаясь рядом. — Не пропаду.

Ехали быстро. Там, где надо было свернуть в сторону, шофёр притормозил, и Яшка спрыгнул с подножки на землю. Помахав приятелю рукой, он направился к одинокой брезентовой палатке, которую увидел ещё издали.

Там было накурено — хоть вешай топор. Несколько человек сидело за фанерным столом, другие отдыхали на деревянных нарах, жидко покрытых слежавшимся сеном. С первого взгляда Яшка определил, что это шофёры. И, входя в палатку, он весело сказал:

— Я не помешал?

— Валяй, чего там, — буркнул один из сидевших за столом. — Места всем хватит.