Хороший, плохой, неживой

– Ничего. – Я стала успокаивать дыхание, разглядывая фотографию. – Мам, а можно, я и эту тоже возьму?

Я сама слышала, как по-чужому звучит мой голос.

– Бери, я ее не хочу у себя держать, – сказала она, и я вытащила фотографию дрожащими пальцами. – Потому-то она и внизу. Ты же знаешь, я ничего не могу выбросить, связанного с твоим отцом.

– Спасибо, – шепнула я.

Глава пятнадцатая

Я сбросила пушистый розовый шлепанец и мрачно почесала себе икру ногтями ноги. Было уже за полночь, но в кухне было светло, блики флуоресцентного света играли на моих медных котлах для зелий и висящей утвари. Стоя у стола из нержавейки, я толкла пестом в ступке, растирая в зеленую пасту дикую герань. Дженкс нашел ее для меня на пустыре, выменяв на один из своих драгоценных грибов. Клан пикси, который обрабатывал пустырь, на этом наварил неплохо, но я думаю, Дженксу было их жаль. Ник где-то полчаса назад сделал нам сандвичи, а лазанью убрали в холодильник еще горячей. Мой сандвич с копченой колбасой оказался безвкусным. Не думаю, что все дело в том, что Ник не полил его кетчупом, как я просила, сказав, что не нашел его в холодильнике. Дурацкая человеческая фобия. Меня бы она даже умиляла, если бы не доставала так часто.

Айви еще не показывалась, а одна есть лазанью в присутствии Ника я не стану. Мне надо было с Айви поговорить, но придется ждать, пока она будет готова. Более замкнутой личности я не знаю – она даже себе не сознается в собственных чувствах, пока не найдет им логического оправдания.

Рыбка Боб плавал в моем втором по величине котле для зелий, стоящем на столе рядом со мной. Я его собиралась использовать как своего фамилиара. Нужно животное – а рыбы являются животными, кто может что возразить? Кроме того, если я хотя бы намекну на котенка, Дженкс сорвется с нарезки. А своих сов Айви отдала сестре, после того как одну из них чуть не разорвали на части, когда она поймала младшую дочь Дженкса. С Джезебл ничего не случилось, а сова тоже сможет снова летать. Когда-нибудь, быть может.

Я продолжала мрачно толочь листья в кашу. Магия земли получается более сильной, если творить ее от заката до полуночи, но сегодня мне трудно было сосредоточиться, и уже было больше часа ночи. Мои мысли все возвращались и возвращались к фотографии лагеря «Загадай желание». И я тяжело вздохнула.

Ник посмотрел на меня с другой стороны кухонного стола, где устроился на барной табуретке, доедая последний сандвич с колбасой.

– Плюнь, Рэйчел, – сказал он, улыбаясь, чтобы смягчить свои слова: он знал, о чем я думаю. – Вряд ли тебя генетически модифицировали, а если даже и так – как это сможет кто-нибудь доказать?

Я выпустила из рук пест и отодвинула ступку.

– Из-за меня погиб мой отец, – сказала я. – Если бы не я с моей проклятой болезнью крови, он был бы жив до сих пор. Я это знаю.

Ник опечалился.

– Наверное, он думал, что это он виноват в твоей болезни. Вот уж от чего мне получшало. Я где стояла, там и хлопнулась на пол.

– Может, они были просто друзьями, как говорит твоя мама? – предположил Ник.

– А может, отец Трента пытался втянуть моего отца во что-то противозаконное. И он погиб, потому что не согласился.

Но хотя бы отца Трента прихватил с собой. Ник вытянул руку и подобрал фотографию, оброненную мною на стол.

– Не знаю, – сказал он тихо, разглядывая ее. – Судя по виду, они были друзьями.

Я вытерла руки о джинсы и потянулась за фотографией. В глазах защипало, когда я рассматривала лицо отца. Подавив эмоции, я отдала ему фото обратно.

– Поправилась я не от трав и заклинаний. Мне поменяли гены.

Впервые я произнесла это вслух, и в груди встал ком.

– Зато ты жива, – напомнил Ник.

Я отвернулась и отмерила шесть чашек ключевой воды. Она громко журчала, переливаясь в самый большой медный котел.

– Что если это выйдет наружу? – спросила я, не в силах поднять глаза на Ника. – Меня арестуют и вышлют на какой-нибудь ледяной остров, как прокаженную – из страха, что эти изменения могут дать опасные мутации и породить новую эпидемию.

– Послушай, Рэйчел! – Ник слез с табуретки. Я без нужды стала вытирать мерную чашку. Он подошел ко мне сзади, обнял, потом повернул к себе лицом. – Никакая чума от тебя не пойдет, не пугай себя, – сказал он ласково и тихо, глядя мне в глаза. – Если отец Трента вылечил тебя от твоей болезни, то вылечил. Но это и все. Ничего больше не случится. Смотри, я еще здесь. – Он улыбнулся. – Живой и невредимый.

Я потянула носом, расстроенная, что это меня так задело.

– Я не хочу быть ему ничем обязана.

– Ты и не обязана. Это было дело между твоим отцом и отцом Трента – если вообще там что-то было. – Я ощущала на талии тепло его рук. Мои ноги стояли между его ногами, и я сплела пальцы у него за спиной, откинувшись назад. – Подумаешь – твой отец и отец Трента были знакомы. Это еще ничего не значит.

Ага, так я и поверила!..