Хороший, плохой, пушистый

— Колин, Рамзес, Этельберт, Дэвид, Вульфрик, Кен, Беньямин Нетаньяху.

— Это уж перебор. А вот Кен, пожалуй, подходит.

Когда Эндрю-Свена-Кена пригласили на смотровой стол, мы возобновили обсуждение.

— Рой, Пирс Броснан, — произнесла Джемма.

— Грант, Джордж, — ответил я.

— Что? — Калифорнийский ветеринар Джордж озадаченно поднял голову.

— Прошу прощения. Мы просто перебираем имена для кота.

— Понятно. — Он явно испытал облегчение оттого, что я не приглашаю его к себе на колени, чтобы помассировать кожу на загривке.

Джордж объявил, что кот заражен ушными клещами и это требует регулярного лечения. Надо также выводить блох, давать таблетки от глистов и пройти тест на кошачий СПИД. Если прибавить стоимость кастрации, мне предстояло выложить почти двести фунтов, а их у меня не было — плата за благоденствие безвестного кота, совместное будущее с которым отнюдь не гарантировано.

В этом причина, почему множество кошек, особенно в нынешних экономических условиях, выбрасывают на улицу. Можно легкомысленно вообразить, будто владеть котом — необременительное занятие: все равно что нанять внештатного работника. Да, конечно, кормежка за мной, но об остальном заботься сам. Можно обмануться кажущейся живучестью котят и забыть, что здоровье питомца тоже на вашей ответственности, и это требует ежемесячных расходов: или на страховку животного, или в виде взносов на лечение будущих болезней. Если владелец кота не умеет печатать деньги, то однажды, посетив ветеринара, непременно задаст себе вопрос: могу я это осилить? Но если он человек порядочный, сразу задаст другой: а могу я позволить себе за все за это не платить? Когда мы ловили Эндрю и несли к ветеринару, я понимал, во что ввязываюсь. Пройдя кошачий техосмотр, он вполне может убежать или переедет жить к моим родителям или кому-нибудь еще. Однако, как и несколько месяцев назад, когда заболел Шипли, велел Джорджу приступить к делу.

— Как ты думаешь, может, Эндрю — это Чип? — спросил я у Джеммы по дороге домой.

— Ты о Свене? Нет, Чип совсем не такой. Долговязый, тощий и испорченный. Мне начинает казаться — мошенник. Наверное, нам не следует брать его себе. Ему и так хорошо. Всякий приютит Чипа, пока хорошенько не узнает. Он всегда приземляется на лапы.

* * *

Вечером, вернув кота домой, но уже в состоянии, свободном от мужских органов, мы наконец пришли к согласию, как будем звать его — Грэмом. Кличка указывала на надежность и одновременно вызывала ассоциации с добротным шерстяным кардиганом. Кен решительнее, у него больше интересов за стенами дома и дел, которые он наметил переделать на своем веку. Грэму будет лучше в гостиной перед камином. Камина у меня, правда, больше нет — несколько лет назад я нанял сердитого рабочего снести стену, державшую дымовую трубу. Но всему свой черед — прежде нужно выяснить, понравится ли Грэму жить у нас.

На следующее утро мы получили хорошие новости: тест на вирус кошачьего иммунодефицита оказался отрицательным. Это нас убедило, что имя в итоге выбрано правильно. Грэм не из тех котов, которые заводят беспорядочные связи или злоупотребляют наркотиками. А если он иногда и потакал своим страстям, то принимал меры предосторожности.

На следующий день я фотографировал его своим телефоном. На всех снимках, кроме одного, где он пытается разнюхать тайный проход на свободу за оторвавшейся обшивкой рядом с передней дверью, кот выглядит вполне довольным. В первый вечер Ральф и Шипли как бы невзначай заглянули в его комнату, изучающе обнюхали, но в остальном продолжали демонстрировать полное отсутствие интереса к нему, как и он к ним. Медведь же лишь задушевно посмотрел через матовое стекло двери грустными глазами черной совы.

Побег Эндрю на третью ночь поколебал мое благодушие и желание превратить его в «нашего кота». Мы позволили ему исследовать все пространство дома, и он не выразил желания удрать. Поэтому я решил открыть дверцы кошачьих лазов. Джемма считала, что делать это преждевременно, но я возразил, что если мы их не откроем, то погрузимся в доисторическую эпоху, когда лазов вообще не существовало, и будем постоянно открывать и закрывать дверь. С лазами забываешь, какой это тяжелый труд — постоянно служить швейцаром. В известной песне не задаются вопросом: «Кто выпускает кошек?», потому что ясно: выпускает тот, кто через две минуты впустит, а еще через две минуты опять выпустит. Двери — классический пример мантры «Ненавижу, но как это чертовски здорово». Она составляет непременную часть постоянного внутреннего монолога любой кошки. Кошки ненавидят двери, поскольку те лишают их определенных возможностей и мешают делать то, что им нравится. Но не менее сильно любят, потому что двери дают возможность превратить людей в их хныкающих рабов. В этом Ральф, Шипли и Медведь ничем не отличались друг от друга.