Хороший поступок

«Вот кто мне с машиной поможет!» — сразу подумал я, а он, когда меня увидел, то так искренне обрадовался, что я вдруг почувствовал укол совести за свои меркантильные мысли. Я до сих пор помню, как он крепко пожал мою руку и энергично потряс её, смотря на меня своими ясными добрыми глазами, в которых читалась такая искренняя радость встречи, как у щенка наконец-то дождавшегося с работы своего хозяина.

В воинской части Лёшка имел дело с техникой, поэтому в машинах разбирался отменно. Он тут же усадил меня за руль, начал командовать, а сам нырнул под капот и что-то там химичил. Когда, наконец, старенький мотор завёлся, Лёха уже был вымазан по локти в каком-то мазуте или масле. После починки моего авто мы уселись на скамейку у подъезда, дабы немного поболтать и вспомнить детство. Вдруг в какой-то момент он достал из нагрудного кармана фотографию и протянул мне.

— Что это? — спросил я в недоумении.

— Я ж теперь отец, Вань… — сказал он с какой-то необычной для него гордостью и серьёзностью, из-за чего я вдруг увидел его совсем с другой стороны. В одно мгновение исчез тот юный рубаха-парень со двора, которому я всегда относился с лёгким пренебрежением. Теперь рядом со мной сидел серьёзный взрослый мужик, отец…

Я повернул фотографию лицом вверх и увидел мальчика около трёх лет. Несмотря на столь маленький возраст их с Лёхой сходство сразу бросилось в глаза. Ребёнок сидел за рулём детского грузовика, которые давали напрокат в нашем городском парке. Фотография была сделана, по всей видимости, этой весной на майских праздниках. Мальчик был одет в детскую военную темно-зелёную шинель образца времён Великий Отечественной войны, а на голове красовалась пилотка. Детские глаза светились счастьем, его улыбка была заразительной, и я тут же поддался ей, невольно просияв, будто это был мой ребёнок.

— Это Егор, — вдруг сказал Лёшка всё с той же серьёзностью, — он — самое дорогое, что у меня есть… — Алексей снял свою обгоревшую на солнце зелёную кепку и посмотрел на неё так, будто видел в её затёртых от времени швах что-то поистине важное. — Никогда не думал, что человек может так сильно кого-то любить…

Я промолчал, не зная, что ответить. В охватившей нас тишине мы просидели целую минуту. Вдруг он посмотрел на меня и улыбнулся какой-то снисходительной улыбкой, будто понял, что мне, не испытавшему чувство отцовства, сложно его понять, но он меня прощает. И я, действительно, его тогда не прочувствовал, но в то же время ощутил лёгкий налёт одиночества. Я вдруг понял, что завидую ему… Завидую тому странному парню из детства, по сравнению с которым я всегда считал себя лучше, богаче, перспективней… Я даже сам не знал, отчего я смотрел всегда на него свысока: то ли, потому что он был из бедной семьи и во двор всегда выходи́л в старых заштопанных матерью штанах… В следующее мгновение мне стало стыдно.

Я снова вернулся в реальность и представил, как Лёшкин сын кричит за стеной, заступаясь за папу.

— Да… — вздохнул я, погрузившись в грустные мысли. — Лёха добряком был, покладистый такой…

— Не то слово! — живо подхватила бабуля. — Что ни попроси, мигом сделает. Помню, подошла, говорю: «Лёшь, помоги занавески снять, постираю», а он мне: «Сейчас приду, баб Люб, всё организуем!». Две минуты, и он тут как тут. Безотказный был… А как ребёнка своего любил, мамочка моя родненькая! — бабушка изобразила удивление и взялась руками за лицо, покачав головой. — Там такая у них с Егоркой любовь была, о-о-ой! Что ты! Как придёт с работы, так начинают друг за дружкой бегать, он потом ребёнка себе на спину садит, а сам на четвереньках ходит, ну в ковбоев, значит, играют, ага! А маленький всё заливается смехом, да кричит ему: «Папа! Папа…» — тут у бабушки дрогнул голос и она осеклась. По щеке робко покатилась слезинка, которую она тут же смахнула и проморгалась.

— Знаешь, я слушала этот смех и мне как-то легче на душе становилось. Всё представляла, что это мой правнук бегает…

В этот момент у меня в груди сильно защемило. Я встал со стула и подошёл к бабушке, крепко обняв её.

— Ничего бабуль, не переживай, — сказал я, поглаживая её по седой голове, — будут у тебя правнуки… Поверь, мы с Юлей делаем всё, что от нас зависит!

Она подняла голову, и серьёзно на меня посмотрела, после чего тихо улыбнулась.

— Только вот что я тебе скажу, внучок, — вдруг сказала она наставительным тоном, — жизнь — она ведь всё по местам расставляет и каждому по заслугам даёт. Ленка, вон, хотела от Лёшки-то избавиться… Так и получилось, да вот только счастье в дом не пришло. Даже деньги не помогли.

— Какие деньги? — не понял я.

— Оказалось, что семьям погибших компенсация положена, полтора миллиона! Ага! Вот и Лена её тоже получила. Казалось бы, одним выстрелом двух зайцев положила — и от мужика избавилась и денег заработала, да не тут-то было…

Я посмотрел на бабушку с видом человека, который ничего не понимает.