Хороший сын, или Происхождение видов

У меня было ощущение, что из-под ног поднимается холод. Нет. Я находился не у перехода, а за пирожковой «У Ёни». И я не стоял, а сидел на перилах у волнореза. Глядя на море, я ждал последний автобус. Это больше соответствовало времени и условиям. Хозяин пирожковой закрывает лавку в 23:20 и в половине двенадцатого садится в автобус. А я, добежав до смотровой площадки, возвращаюсь к пирожковой в 23:50. Последний автобус прибывает плюс-минус в полночь. Так было всегда, когда я убегал через крышу, и вчера наверняка все было именно так.

Третий вопрос — правда ли, я сам убежал от женщины?

Наверно, вопрос надо поставить по-другому. На самом ли деле у меня были симптомы припадка? Припадок случался со мной не каждый раз, когда я прекращал прием лекарства, а вернее — лишь дважды. Первый раз, когда мне было пятнадцать, а второй раз — на острове Имчжадо. Может быть, я поверил в это, потому что так мне было удобно? Потому что объяснить забытье легче всего припадком? В таком случае галлюцинация, которую я видел сегодня утром, это не симптом перед началом припадка, а ключ к потерянной памяти.

Четвертый вопрос возник сам собой. Почему я забыл вчерашнюю ночь?

Внезапно перед глазами встала яркая белая пелена. Из-за световой завесы, которая полностью закрыла мое зрение, донесся скрежет. Это был звук скользящей по мокрой дороге машины, которая резко затормозила. Дверь машины открылась и сразу раздался крик мамы, будто мне в ухо воткнули шило:

Ючжин!

Песня, которую пел мужчина, давно умолкла. Вокруг было очень тихо. Лишь сильный ветер бушевал в темноте.

Я же точно его видела. Очень холодно, страшно и ужасно.

Раздался голос мамы из дневника.

Я очень хотел закричать — ради бога, пожалуйста. Передо мной появлялось столько голосов и видений, а я не мог соединить их в хронологическом порядке. Я положил щеку на тетрадь. Предметы, разложенные на столе, медленно один за другим прошли у меня перед глазами, словно ехали на конвейере. Бритва, жемчужная сережка, ключ от двери на крыше… Я поднял голову и отчужденно посмотрел на плейер и наушники, словно видел их впервые в жизни. Пытаться восстановить цепь событий необходимо было с самого начала, то есть с того момента, как я вышел вчера ночью из комнаты.

Я взял плейер и включил его. Плейлист был остановлен на композиции Вангелиса «Завоевание рая». Она начиналась ровно через час пятьдесят две минуты, если слушать с самого начала. Все верно. Я вышел из дома в 22:10, добрался до смотровой площадки, а затем около полуночи дошел до перехода у волнореза и, значит, в это время выключил музыку.

Я включил плейлист с самого начала и надел наушники. Потом закрыл глаза и перевел часы в голове на вчерашнюю ночь. Именно на тот момент, когда напольные часы в гостиной пробили десять раз. Я прислонился к спинке стула и включил музыку. Громко заиграла первая композиция «Месса». Та-дам-та-дам. Дам-дам.

* * *

Напольные часы в гостиной пробили десять раз. Ровно 10 часов.

Прошло полчаса с тех пор, как мама ушла в свою комнату. Хэчжин еще не вернулся, а я уже полчаса мучаюсь и валяюсь на кровати, схватившись за голову — не из-за головной боли, а из-за нахлынувшей на меня «собачьей болезни». Я уже четвертые сутки не пью лекарство и последние три дня бегаю по району, как дикий пес. Прошел всего один день, как я решил больше не убегать из дома через крышу. Оптимист уговаривал меня поразвлечься хотя бы сегодня. Алкоголь, который еще оставался в моем организме, был на его стороне.

Не надо отказываться. Ты же никому не наносишь прямого вреда, ты просто развлекаешься сам с собой. Чем это отличается от мастурбации? Тем более два дня ты вообще выходил безрезультатно. Ладно, ты б не начинал, но остановиться на середине — на тебя, Хан Ючжин, совсем не похоже.

Я перевернулся и лег на спину. Сцепил пальцы в замок, положил их под голову и начал считать. Значит, перед тестом в прошлом августе и спустя два месяца перед устным экзаменом в ноябре. И сейчас не прошло и месяца, как я опять перестал принимать лекарство, значит, и побочки испытываю не так долго. Если так пойдет и дальше, может быть, я смогу вообще от него отказаться. Тогда либо со мной случится припадок, либо мама первая заметит, что я перестал его пить.

Остается единственная возможность — выйти сегодня. В противном случае, я и завтра скорее всего не приму лекарство, а, значит, опасность возрастет. Не зря говорят: «Если хвост длинный, тебя легко поймать». Пусть сегодняшний день станет последним, а завтра или послезавтра, когда я решу наиболее подходящим, я стану самым оптимальным человеком, которого хочет увидеть во мне моя мама.