Хорошим людям - доброе утро

Ночью за нами приехали из гестапо. Я сидел в кабинете, а дети спали. Я услышал, как машина остановилась у нашего дома, и подошел к окну. Под окнами уже стояли солдаты. «Почему они всегда приезжают ночью? - подумал я. - Ночью так страшно и холодно».

Когда мы вышли на улицу, Эмилька взяла Миколаса за руку.

- Теперь мне совсем не страшно, - сказала она.

*

«Скорее бы кончалась эта служба, - забеспокоился отец Антанас. - Как она долго тянется. Только бы он не ушел».

После службы отец Антанас спустился в зал. Телешов пошел к нему навстречу.

Отец Антанас чувствовал, как у него дрожат ноги, а Телешов чувствовал, что воспоминания и боль утраченного просыпаются в нем с новой силой.

- Лабас ритас, отец Антанас.

- Лабас ритас. Надолго к нам?

- Надолго. Буду монтировать новые машины на сахарном заводе.

- Это хорошо, - сказал священник. - А где вы остановились?

- В гостинице.

Они шли центральной улицей города. Когда поравнялись с магазином Ирены, Телешов спросил:

- Она не вернулась?

- Нет. Оттуда никто не вернулся. Все это так давит на сердце. Правда, это не относится к молодым. Они быстрее забывают.

- Что вы! Молодые тоже помнят. Дети легко забывают, а взрослые нет. Я каждый день помню об отце. Когда я шел через линию фронта, все время мечтал о том, как увижу его. А пришел поздно… А Ремер?-спросил Телешов.

- Он вовремя убежал. Нет, его, к сожалению, не убили.

- А вот и ваш дом. Он все такой же.

- Может быть, - ответил священник. - Дом, может быть.

- До свидания, отец Антанас. Мы теперь часто будем встречаться.

- До свидания. - Отец Антанас не уходил. - Пятрас! -Он назвал Телешова этим забытым, старым именем. - Пятрас, я понимаю, ты коммунист и не веришь в бога, но я тебя прошу жить у меня в доме. Ради памяти Миколаса. Я сам тоже не верю в бога. - Отец Антанас сказал об этом вслух первый раз. Но это ни в ком не вызвало удивления: ни в нем самом, ни в Телешове.

- Надо верить в человека, - сказал Телешов. - Все, что есть на земле, построил человек.

- Конечно,-ответил отец Антанас.-Я потерял веру в бога в ту ночь, когда за нами приехали из гестапо. Но люди верили, и я снова вернулся в костел. А теперь я уйду из костела.

Они помолчали. «Жить в старом доме священника, - подумал Телешов. - Спать на том самом диване, на который его положили теплые руки отца. Вспоминать в темноте ночи первый день войны, гибель Марты, Ирены, Эмильки, майора Шевцова, Миколаса».

Старое-старое, как оно все время ведет нас по жизни. Старое - это вечное. Лучше отказаться. Это ведь так трудно, все время вспоминать.

Он снова поднял глаза на священника и почувствовал, что вереница всех этих людей, погибших, но не умерших в его сердце, соединяла их.

- Хорошо, - сказал Телешов. - Я вернусь через час.

САМОЛЕТ ИДЕТ САНИТАРНЫМ РЕЙСОМ…

- А у меня ничего не болит, - сказала Рита. - И дышать легко.

- Молодец, Рита, - ответил доктор Самсонов. - Ты просто молодец. - Он приоткрыл одеяло и провел осторожными пальцами вдоль узкой выпуклой полоски хирургического шва, который пересекал левую сторону груди девочки.

«Раньше с такой болезнью человек был всю жизнь инвалидом или умирал. А теперь нет. Теперь делают операцию на сердце, - подумал Самсонов. - И врачи уже привыкли к этому. Все люди - еще нет, а врачи привыкли».

- Ну, Рита, сегодня тебе можно встать. Только, пожалуйста, не волнуйся.

- Я не волнуюсь… Боюсь немножко.

- Бояться тоже нечего. Ты совсем здоровая девочка Скоро сможешь даже прыгать через скакалку.

- И мама разрешит?

- Конечно.

- Я еще никогда не прыгала.

- А теперь будешь прыгать сколько угодно и бегать сколько угодно.

Вечером, когда он пришел домой, позвонили из больницы.

- Доктор Самсонов? Мы получили телефонограмму. В Саянах тяжело ранен метеоролог. В область сердца. В Мосте будет через пять часов. Вам оперировать.

*

- Осторожно, - сказал врач санитарной авиации. - Главное, веди вертолет осторожно. Иначе нам не долететь с ним до Москвы. Вера Ивановна, вы готовы? - крикнул он.

Неподалеку от вертолета стояли жена и двое ребятишек раненого метеоролога. Старший, Ника, который приехал на метеостанцию на весенние каникулы, и маленькая Валя.

- Ну, Ника, пора, - сказала Вера Ивановна. - Далеко от станции не уходи и Валю не отпускай. Завтра прилетит Петров. Так что вам одним придется быть всего день и ночь.

Вера Ивановна побежала к вертолету. А Ника и Валя еще долго стояли на месте. Они смотрели вслед вертолету и слушали, как он жужжал в небе.

С вертолета их хорошо было видно. Они были единственные темные точки на большой, ослепительно белой от снега горной впадине.

Вертолет скрылся, и дети остались одни среди гор, среди деревьев, среди снега.

- А когда папа поправится, - сказала Валя, - мы поедем в город на целую неделю. Да, Ника?

- Поедем.

- А правда, удачно, что ты приехал? Мама не оставила бы меня одну.

- Идем скорее домой, - ответил Ника. - Послушаем, когда папу пересадят в самолет.