Хоровод обреченных

– Еще кофейку, Артем Иванович? – предложила Маргарита Борисовна с улыбкой: она любила людей, которые не стесняются принимать предложенное угощение. Теперь, когда Якова больше нет, ей даже некому готовить, а ведь она привыкла к большим сборищам у них дома, когда студенты, аспиранты и просто коллеги за обе щеки уплетали ее стряпню и восхищались умением хозяйки угодить на любой вкус. Правда, в последние годы друзей у Яши поубавилось, и она никак не могла взять в толк, какова причина столь внезапной перемены. Кармина до сих пор тосковала по громкому смеху и умным разговорам, которые без конца велись за круглым столом, где сейчас расположились она и Карпухин. Поэтому, когда майор, ведущий дело ее брата, позвонил с просьбой принять его, Маргарита Борисовна Кармина с радостью согласилась. Она напекла пирогов с рыбой – фирменный рецепт, оставленный прабабушкой, – и сварила отличный кофе из запасов, что остались после Яши.

– Да, спасибо, – с готовностью согласился майор, сыто улыбнувшись хозяйке. – Пироги у вас, Маргарита Борисовна, просто объедение – никогда таких не пробовал!

– Моя прабабка Юдифь служила старшей кухаркой у самого графа Строганова, – заговорщицки придвинув к нему лицо, сообщила Кармина. – Несмотря на всегдашнее предубеждение русских дворян против еврейской национальности, Строгановы обожали прабабушкину стряпню, и сам государь император частенько наведывался на обед или ужин только для того, чтобы попробовать то, что готовила Юдифь.

– Да что вы говорите! – восхищенно покачал головой Карпухин. Он по опыту знал, что в человеке, от которого желаешь чего-то добиться, первым делом необходимо вызвать доверие. Ничто так не располагает, как умение слушать, а люди обожают говорить о себе и, начав, уже не в силах остановиться, а уж хороший психолог всегда сообразит, как направить разговор в нужное ему русло.

– Хотите посмотреть на мою прабабушку? – оживилась Кармина. – О, она была настоящая еврейская мадонна… Я сейчас принесу фотоальбомы!

С проворством, нехарактерным для дамы преклонного возраста столь крупной комплекции, она вскочила на ноги и прошла в маленькую комнатушку, соседнюю с гостиной. Через некоторое время она появилась вновь, с трудом удерживая в руках три увесистых тома в бархатных переплетах. Карпухин поспешил помочь ей.

– Вот она, Юдифь Лазаревна Кармина, – удовлетворенно кивнув, ткнула пальцем в большое постановочное фото Маргарита Борисовна. На нем полная, статная женщина с прямой, как палка, спиной и властным взглядом смотрела прямо в объектив. Карпухин подумал, что она, должно быть, загипнотизировала фотографа – такие глаза, наверное, могли принадлежать самому Вольфу Мессингу. Цвет их на черно-белом снимке определить было невозможно, но, судя по тому, что и Кармина, и ее брат являлись обладателями светло-серых глаз, можно предположить, что и их прабабка имела такие же. Благородное лицо с крупным носом, округлым подбородком и слегка вьющимися волосами и в самом деле в некоторой степени придавало ей сходство с Мадонной.

– А это кто? – поинтересовался майор, переворачивая страницы и натыкаясь на фото маленького мальчика в матросском костюмчике.

– Яша, – пояснила Маргарита Борисовна, любовно поглаживая снимок, словно тот был живым и мог ответить на ласку. – Здесь ему лет пять… В этих альбомах – вся его жизнь, институт, самое первое место работы, его ученики… Но вам, наверное, это неинтересно?

– Что вы, очень даже интересно! – поспешил возразить Карпухин.

Примерно через полчаса рассматривания фотографий, во время которого он задавал вопросы, пытаясь выяснить, кому из окружения профессора могла быть выгодна его смерть, в третьем альбоме майор наткнулся на изображение группы молодых людей, стоящих в какой-то лаборатории. Все они были в белоснежных халатах, а фоном служила стойка с пробирками, спиртовками и перегонным аппаратом. На первом плане Карпухин без труда узнал Кармина, ведь он уже видел его в разных ситуациях и во всевозможных ракурсах в предыдущих двух томах. Молодой профессор обнимал за талию миниатюрную блондинку с воловьими глазами, но не эти глаза, хоть и расположенные на весьма привлекательном кукольном личике, привлекли внимание майора. Другие, очень темные и глубокие, глядящие прямо на Кармина, а не в камеру, как у всех остальных людей на снимке, казалось, прожигали бумагу и грозили вырваться за пределы ограничивающей рамки в фотоальбоме. Невысокая, полноватая, с растрепанными непослушными волосами, обладательница этого горящего взгляда показалась Карпухину странно знакомой.

– Это – первый состав Яшиной научной группы, – сказала Маргарита Борисовна, заметив интерес следователя. – А это, – указала она на блондинку, – одна из его многочисленных поклонниц… как же ее звали? Нет, уж и не вспомню!

Карпухин заметил, как сузились глаза Карминой при взгляде на хорошенькую мордашку девушки, чьего имени она «не смогла припомнить», но почему-то ему показалось, что она лукавит. Судя по словам Агнии, Маргарита Кармина исключительно ревниво относилась к пассиям профессора!