Хоровод обреченных

– Величине? – нахмурилась Маргарита Борисовна. – Не думаю, что он считал ее величиной, Артем Иванович. Дело в том, что Валюша и в самом деле чрезвычайно умна, но ей не хватает… инициативности, что ли? Нет, как бы объяснить… Она никогда не умела «рождать идею», как говорил Яша, вот что! Валя прекрасно справлялась с любым заданием, для нее не существовало слов «нет», «невозможно», «не получится», но вот генерировать идеи она не в состоянии. Антон Громов, к примеру, наоборот, был настоящей «звездой», но у него не хватало терпения, да и амбиции, прямо скажем, зашкаливали. Если бы не это, они с Яшей не поругались бы… Но все-таки перед самой его смертью, кажется, помирились и забыли старые обиды.

– Помирились? – переспросил Карпухин, напрягшись, как старый охотничий пес, взявший след.

– За несколько дней до трагедии Антон звонил Яше. Трубку сняла я, он попросил брата, и они пару минут поговорили. Потом, к моему удивлению, Яша попросил прощения и заперся с телефоном у себя в кабинете.

– Значит, вы не слышали, о чем шел разговор?

– Нет, – удрученно покачала головой Кармина.

– А с чего вы, простите, взяли, что профессор помирился с Антоном? Может, они ругались по телефону?

– Нет, что вы! Яша долгое время об Антоне и слышать не хотел, да и сам Антон ни за что не стал бы названивать ему, так как у обоих накопилось достаточно обид друг на друга. Потому-то я так удивилась этому звонку. Та часть беседы, которую мне удалось услышать, вовсе не показалась мне враждебной. После я спросила Яшу, не собирается ли он снова работать с Антоном.

– И что он ответил?

– Он как-то уклонился от прямого ответа. Я уже говорила вам, что Яша в последнее время вел себя не вполне обычно – срывался не по делу, часами сидел за компьютером, но никогда не рассказывал мне, чем занимается. Раньше такого не случалось: у нас с братом никогда не было секретов друг от друга…

– Как же получилось, что исполняющей обязанности профессора назначили Валентину Шарипову? – задал вопрос Карпухин. – Вы же сами сказали, что это не ее место, ведь Шарипова не умеет «генерировать идеи», так?

– В точности так, – кивнула Кармина. – Сама не понимаю, но, полагаю, к моменту гибели Яши в лаборатории просто не нашлось ему адекватной замены, а по возрасту и длительности работы там Валя оказалась самым подходящим кандидатом. Если бы Антон не ушел, уверена, именно его поставили бы на Яшино место.

* * *

Несмотря на паршивое настроение, утром я проснулась с твердым намерением все-таки сделать прививку новой вакциной. Шилов вел себя как ни в чем не бывало: притащился домой, как положено, и весь вечер травил забавные байки из жизни своих ординаторов. Если бы я не знала, где он провел послеобеденное время, то решила бы, что ничего не изменилось. Однако изменилось все, и теперь я не знала, чего ожидать. И это не говоря о том, что последние несколько дней меня мучают мигрени, от которых почему-то плохо помогают обезболивающие. Так вот, в то утро я поднялась с постели с мыслью осуществить свое намерение сделать прививку, но непонятная слабость и ломота в теле заставили меня измерить температуру. Ничего катастрофического, как я и ожидала – всего тридцать шесть и девять, но даже при таких условиях вакцинирование не показано, ведь его следует применять лишь к полностью здоровым людям. Ну, ничего – столько времени терпела, переживу как-нибудь еще пару дней без прививки. Возможно, сказывается моя слежка за Шиловым – в машине были опущены стекла, и мы с Лариской долго сидели в ней на ветру, а потом еще бродили по магазинам. Никто в наше время не застрахован от обычного ОРВИ, а потому бить тревогу каждый раз, когда покраснеет горло и заболит голова, глупо.

Не успели мы с Шиловым сдать верхнюю одежду в гардероб, как нас поймала медсестра из приемного отделения.

– Главный всех собирает, – скороговоркой сообщила она. – Экстренное совещание!

– Черт, недавно же было! – выругался Олег.

– Видимо, что-то случилось, – отозвалась я.

– Да всегда что-нибудь случается! У меня операция через полчаса…

Но этот разговор не имел смысла, все равно пришлось идти в зал заседаний, где уже стоял гул голосов. Наверное, нет в мире человека, ненавидящего совещания так же сильно, как я, – никак не могу заставить себя сидеть неподвижно более двадцати минут. В школе маме не раз приходилось выслушивать от учителей жалобы на мою неусидчивость. С возрастом ситуация улучшилась, и в институте я переносила лекции гораздо легче, если, конечно, лектор интересно рассказывал. Едва начав работать, я вновь столкнулась все с той же проблемой: как выяснилось, начмеды и главврачи страшно любят выступать перед публикой. Главный, к моему облегчению, не самый большой «златоуст» и предпочитает краткость в изложении фактов, но вот наш начмед по хирургии просто жить не может без продолжительных вступлений и красочных описаний незначительных событий. Увидев, что на месте выступающих находятся они оба, я тихо застонала.

– Не волнуйся, – прошептал Шилов, сжав мою руку, – не могут же они держать нас здесь дольше получаса?

Я в этом сильно сомневалась.