Хосе Марти. Хроника жизни повстанца

Твердость, воля к победе, энергия — Марти звал к этому всех и сам не знал ни секунды покоя. Он помогал Бенхамину Герра решать финансовые проблемы, составлял списки добровольцев, вел переговоры с лидерами в различных городах на Кубе и вне ее. За ним следили — он уже знал в лицо двух приставленных к нему испанских агентов и молодчика из пинкертоновской шайки. Но он неизменно обманывал их, делал все, чтобы скрыть интенсивную подготовку взрыва, а среди американских газетчиков распускал слухи, что ничего еще не готово.

8 апреля для обсуждения деталей и сроков в Нью-Йорк приехал Максимо Гомес с сыном Франсиско.

«Мы долго совещались, — записывал в дневнике генерал — и нашли, что фондов недостаточно. Необходимо, чтобы Марти еще раз объехал все пункты, где можно было бы пополнить казну. Это особенно необходимо теперь, потому что установлены непосредственные отношения с кубинцами на острове, где нас ждут. Марти просит оставить Панчо[57], он хочет взять его с собой в поездку. Я считаю, что это пойдет мальчику на пользу. Мы решили, что когда наступит решительный час, корабль со спущенным флагом и без огней причалит к определенному, предусмотрительно выбранному месту на острове (Санто-Доминго. — Л. В.) и примет на борт меня и других кубинцев и доминиканцев, чтобы привезти нас на земли, которые мы предполагаем освободить».

С Гомесом был согласован и план вторжения в целом. Серафин Санчес и Карлос Ролоф — «этот русский храбрец», как сказал о нем Гомес, — возглавят два сформированных во Флориде отряда, которые высадятся на побережье центральной Кубы. Масео вместе с Флором Кромбетом и отрядом экспедиционеров из Коста-Рики поднимет Орьенте.

В эти дни Марти был переизбран делегадо на третий срок. Эмигранты, знавшие об успешных переговорах лидеров, понимали, что час близок.

4 мая, убедившись, что в Нью-Йорке сделано уже все, Марти вместе с Панчо Гомесом выехал на юг. И снова его встречали Тампа, Джеконсвилл, Окала, Кайо, Сэнт-Питерсберг. 30 мая он уже выступал в Нью-Орлеане, а спустя два дня поднялся на борт парохода, отходившего в Коста-Рику, где ждал Масео.

Братья Масео и Флор Кромбет одобрили разработанные в Нью-Йорке планы.

— Только скорее, скорее! — воскликнул Кромбет, и Масео кивнул коротко остриженной головой.

— Суда выйдут из маленького порта Фернандина, — сказал Марти. — Может быть, нам так и назвать план?

После Коста-Рики Марти и Панчо Гомес побывали в Панаме и на Ямайке. Они вернулись в Нью-Йорк 7 июля, и Марти, едва войдя в кабинет на Фронт-стрит, стал просматривать стопу нечитаных кубинских газет.

Вести с острова и огорчали и радовали. Испанская канонерка захватила баркас с контрабандным грузом патронов для патриотов Пуэрто-Принсипе. Аресты не прекращались, хотя, казалось, все мамби уже давно за решеткой.

С другой стороны, грызня дельцов и министерская чехарда в Мадриде привели к замене курса «реформ» на курс «слияния с матерью родиной». Разочарованные кубинцы потянулись в подпольные клубы.

Письма с призывами не упустить время шли из Коста-Рики, с Ямайки, Кубы, из Тампы и Кайо. Комнатка на Фронт-стрит стала центром, куда стекались эти огненные импульсы, мозгом, четко координирующим незаметные внешне усилия повстанцев.

Все, все, казалось, было готово: владелец трех зафрахтованных кораблей ждал сигнала, из разных концов Соединенных Штатов во Флориду уже прибыли ящики с надписями «Сельскохозяйственный инвентарь», добровольцы отточили мачете.

Но Гомес считал, что центральная Куба еще не готова. К тому же оружия для всех не хватало. Марти снова отправился в путь, на этот раз в Мексику.

Там его встретили Мануэль Меркадо и Хусто Серра. Они отдали ему все, что смогли собрать, но — увы! — сумма, значительная для них, была ничтожной для кубинской революции.

Он вернулся в Нью-Йорк в августе, злой и настолько усталый, что, едва войдя в дом Франсиско Каррильо, уснул в рабочем кресле друга.

Ему пришлось опять выслушивать упреки в медлительности от некоторых ветеранов, не различавших понятия «хорошо» и «быстро». Он мог бы уничтожить их иронией или фактами, но возражал вяло. Задержка мучила его самого.

Масео настойчиво просил денег на оружие, и Герра разводил руками, показывая Марти пустой сейф. Положение Гомеса было не лучшим, он записывал в дневнике: «Меня постигло глубокое разочарование, ибо только кубинцы-бедняки идут на самопожертвование. Я посылал секретные письма с просьбой о денежной помощи самым богатым кубинцам, но… только один человек прислал мне пятьдесят песо».

12 ноября на Фронт-стрит доставили срочную телеграмму из Коста-Рики: Масео ранен в спровоцированном испанцами столкновении у театра в Сан-Хосе. Марти схватился за голову. Хвала святой Марии, ранение легкое, но если Мадрид доберется и до Максимо Гомеса, кто поведет повстанцев? Нужно было спешить.