Хосе Марти. Хроника жизни повстанца

Нервно шагая из угла в угол, Марти перебирал в памяти решенные и нерешенные проблемы восстания. Во все ли провинции Кубы назначены уполномоченные партии? Да, Антонио Масео, Гильермо Монкада, Сальвадор Сиснерос-и-Бетанкур, Рафаэль Портуондо Тамайо, Бартоломе Масо, Хулио Сангили. Руководит подпольем Хуан Гомес. Эти люди не подведут. Связи? Шифровки идут в адреса бедных негритянских семей. В Гаване Хорхе Эррера прячет их с фантастической ловкостью. Как умен и храбр этот темнокожий восемнадцатилетний юноша! С тайными поручениями ездили майор Кастельянос и простой табачник Хуан Диос Барриос… Все, как будто все. Оружие закуплено и спрятано в Фернандине, припасы провизии на двадцать пять дней — тоже. Денег нет, но, кажется, основные расходы позади…

Морозным днем в Нью-Йорк приехал взбудораженный Энрике Кольясо. Он сразу отыскал Марти:

— Хосе, никто не осуждал тебя так, как я, и никто не говорил тебе таких грубостей. Но теперь никто не любит тебя больше и никто не восхищается тобой больше, чем я! Ты столько сделал…

Спустя несколько дней прибыл личный посланец Максимо Гомеса генерал Хосе Майя Родригес. 8 декабря Кольясо, представлявший патриотов западной Кубы, Родригес и Марти выработали инструктивный план восстания — единое руководство для повстанцев острова и сил вторжения.

План «Фернандина» оставался неизменным. Три быстроходных судна — парусники «Амадис», «Лагонда» и пароход «Баракоа» должны были принять на борт «сельскохозяйственный инвентарь» и «рабочих». Серафин Санчес и Карлос Ролоф отправлялись на «Лагонде» в Кайо-Уэсо, а оттуда, забрав отряд экспедиционеров, — к берегам провинции Лас-Вильяс. «Амадис», забрав в Коста-Рике братьев Масео, Флора Кромбета и других повстанцев, должен был идти в одну из бухт Орьенте. Высадка с «Баракоа» Марти, Кольясо, Родригеса и Гомеса, за которым нужно было еще зайти в Санто-Доминго, планировалась в Камагуэе. Десанты и восстание конспиративных групп по всему острову должны были начаться одновременно в один из дней второй декады января.

Дополнительные параграфы к плану касались основ успеха борьбы:

«§ 1. Целесообразно обеспечить доброжелательное отношение или нейтралитет испанцев, которые постоянно живут на Кубе.

§ 2. Необходимо уважать всякую собственность и не требовать, вплоть до новых распоряжений, никаких взносов деньгами, а только лишь оружием, боеприпасами и провизией.

§ З. Следует бороться с кубинцами, которые с оружием в руках выступят против революции либо будут оказывать ее врагам поддержку и материальную помощь».

Примерно в эти же дни конгресс США, «идя навстречу пожеланиям свекловодов Луизианы», вновь, как и в 1890 году, установил высокие пошлины на кубинский сахар-сырец.

Кубинский экспорт сахарного песка, достигавший уже почти миллиона тонн, мгновенно упал. Десятки тысяч людей оказались без работы и были готовы на все ради миски постного горячего риса. Заводы закрывались один за другим. Грозный вал экономической катастрофы катился по острову, толкая обездоленных под знамя восстания. И люди откапывали из-под пальм завернутые в тряпье «винчестеры», «ремингтоны» и «пибоди», разыскивали друзей и командиров по Десятилетней войне, перековывали лошадей.

В канун рождества Марти отправил в Фернандину, в адрес коммерсанта и судовладельца мистера Бордена, поздравительную открытку с видом Парижа. Мистер Борден не удивился подобной невнимательности — Нотр-Дам вместо обязательного рождественского Санта-Клауса. Напротив, он даже ждал этого условного сигнала. В темную праздничную ночь его «Амадис» без огней вышел из бухты Фернандины и, проскользнув под дулами пушек сторожевого форта Клинч, взял курс на Коста-Рику.

Утром 10 января Марти отправился в кабинет на Фронт-стрит, чтобы закончить очередную статью для «Патриа». Через час после его ухода почтальон вручил Кармите телеграмму из Фернандины. Мистер Борден сообщал, что испанский консул узнал об экспедиции и обратился с протестом к федеральным властям Соединенных Штатов. Госдепартамент немедленно дал указание об аресте судов, экипажей и пассажиров, а также о конфискации грузов.

Когда Кармита принесла телеграмму на Фронт-стрит, Марти там уже не было. Он вернулся домой лишь к вечеру и, взяв взаймы пятьдесят долларов, смог уехать в Фернандину только с утренним флоридским экспрессом.

«В чем дело? — думал он, зябко ежась в углу пустого купе. — Оплошность? Предательство?»

В Фернандине, в дешевеньком отеле «Тревеллерс», записав в книге портье вместо своих первые пришедшие в голову фамилии, Марти, Кольясо и Родригес обсудили создавшееся положение. «Амадис» был арестован сторожевиком янки у самой границы территориальных вод; ничего не подозревавший капитан «Баракоа» сам привел свой корабль в лапы береговой охраны; а экипаж «Лагонды» героически утопил в море свой груз оружия, не обращая внимания на угрозы капитана американской канонерки расстрелять парусник в упор. Команды судов и экспедиционеры сидели в тюрьме, а конфискованное оружие уже хранилось в форте Клинч. Пятьдесят восемь тысяч песо, собранные по крохам рабочими-табачниками, пошли прахом.