Хосе Марти

Марти поддерживал любое движение, направленное против церкви. В 1887 г. он поднял голос в защиту бедного американского священника Макглинна, выступившего против засилья Ватикана и призывавшего обратить внимание на тяжелое положение трудящихся масс, за что он был отлучен папой от церкви. Этот факт Марти использовал для критики и разоблачения папства. По его словам, отлучением Макглинна от церкви папство еще раз доказало, что оно продолжает править при помощи кинжала, яда, застенка, как во времена Сфорцы и Гонзаги[22]. «Нечистое здание папства» было воздвигнуто руками людей, оно имеет сугубо «человеческую», а не божественную природу. Марти зло высмеял культ слепого преклонения перед «божественной» властью папы, свойственной всей системе церковной иерархии в целом. «Нет более жалкого зрелища, чем то, которое представляют эти слепые, что ползают в мире на коленях и держатся за край сутаны (папы. — О. Т.), как брахманы… за хвост священного быка» (16, стр. 1825).

В борьбе с клерикализмом Марти приходит к радикальному выводу: «Народ не может быть счастлив без отделения церкви от государства» (16, стр. 1964).

Критика Марти католицизма и церкви была самым тесным образом связана с его политической борьбой против испанского колониального гнёта и обращена в первую очередь к широким массам кубинского крестьянства, которых пламенный революционер-демократ стремился вырвать из духовного плена церкви, оплота колониализма, и привлечь на сторону освободительного движения. В связи с этим представляет интерес его небольшое антирелигиозное произведение «Крестьянин» (см. приложение), которое является замечательным образцом атеистической пропаганды среди самых отсталых слоев населения и одновременно дает возможность ответить на вопрос об особенностях и характере антирелигиозных воззрений самого Марти.

«Крестьянин» — яркий атеистический памфлет. Марти использует критику «таинства» крещения для пропаганды среди крестьянства антирелигиозных воззрений. Чтобы понятнее и доходчивее выразить свои взгляды, он ведет повествование языком, доступным малограмотным людям, которые долго находились в духовном плену у церкви.

Духовенство, говорится в памфлете, заинтересовано в том, чтобы держать крестьян в темноте, ибо на их невежестве зиждется его благополучие. Духовенство навязывает людям готовые догмы, в то время как «первый долг человека состоит в том, чтобы мыслить самостоятельно» (приложение, стр. 176).

Касаясь религиозных обрядов, Марти отмечал, что в обряде крещения нет ничего таинственного, божественного. Таинство крещения — обыкновенный обман, за которым скрывается вполне земное неуемное стяжательство церкви.

Представителей праздного, живущего за счет чужого труда духовенства Марти наделяет уничтожающими характеристиками — «почти всегда порочный человек», «вор в тонзуре», «животное» и т. д. Обряд крещения, сулящий спасение в раю, — один из источников доходов духовенства. Но что это за «царство рая», спрашивает Марти, и какая необходимость в нем, если оно предоставляется за определенное количество зерна, яиц, птиц? Неужели человек будет обречен на муки ада из-за того, что не заплатит за это «благо» несколько серебряных монет? Если судить по «посланцам бога» на земле, то и сам бог является в таком случае «чем-то вроде ростовщика, стяжателя, лавочника» (приложение, стр. 180).

Свой памфлет Марти заканчивает мыслью, которую следует рассмотреть особо. «Можно ли сбросить религию так, чтобы на ее развалинах не возникла другая? — спрашивает Марти. — Что нужно душе для удовлетворения неукротимого религиозного чувства? На это нужно ответить: эта эпоха имеет свою религию» (приложение, стр. 180). Какую же религию имеет современная эпоха? Этот вопрос остался открытым, но на него необходимо дать ответ, поскольку в нем содержится ключ к пониманию Марти. Мы должны на этом остановиться подробнее, тем более что в зарубежной историко-философской литературе широкое распространение получили ложные теории о его «религиозности».

В 1875 г. в связи с учреждением в Мексике национального праздника — Дня независимости Марти писал: «Культ необходим для народов. Любовь есть не более как потребность веры: существует таинственная сила, которая желает всегда во что-то верить и что-то уважать. Иррациональный культ, к счастью, отмирает; сейчас начинается культ разума. Уже не верят в образы религии — народ ныне верит в образы родины. От культа к культу; культ всех обязанностей перед нацией более прекрасен, чем культ всех теней» (17, стр. 691).

В один ряд с разумом Марти ставит также свободу. Он писал: «Свобода — окончательная религия», «поэзия свободы — новый культ» (16, стр. 1820). По его словам, католицизм, сковывая свободу мышления, выступает тем самым против «религии всеобщей свободы и разумной собственной мысли» (17, стр. 716).