Хоть ты тресни

и если им действительно будет мало – стихов, слонов бумажных, снежинок кротких, ведь слов так мало – лучше бы одеяло,  и что – то с карамелью  в микроволновку. и кошек, лучше серых, и лучше рыжих, которые мокрым носом лезут в ключицы, и тысячи невыносимых книжек, в которых никого счастливого не случится. а я ведь знаю – стихов моих будет мало, хотелось бы фаталити и на Кубу. все потому что их это все достало. а где – то город – в котором другое утро. и я сижу с коротеньким алфавитом,  горячей кружкой, леплю своих динозавров. а им хотелось куда то отсюда двинуть, а им хотелось моря и ресторанов. ну в общем то слова им глинтвейн не сварят, и в общем то не вывезут их на Кубу. а я ничего, совсем ничего не знаю, о том как проходит где – то другое утро. и я могу притвориться седым Назаром, и я могу назвать себя Маргаритой. но папа приказал меня Роксоланой, зеленоглазой девочкой с грозным видом

и значит я не стану худым Франциско, не стану русой Кирой, и гордой Люси. и никогда не выучусь на английском, не зазубрю хоть что – нибудь на француском.

не буду гитаристом, или хирургом, и муз.тв мне тоже уже не светит. но я пишу, пишу про другое утро, про самое прекрасное на рассвете.

выходит город, похожий на одуванчик, вот он растет и сразу же улетает. и на песке сидит синеглазый мальчик,

он никогда, по сути, не вырастает.

выходит улица, похожая на свободу

 какой – нибудь умеренный теплый ветер

асфальт – как лужа, все превращает в воду, причем нелепо  (это Назар заметил). выходит небо, похожее на полтинник, сейчас ты за него ничего не купишь. оно лежит в кармане у Маргариты, запревшее, и скомканное, как рюши. а Маргарите хотелось поближе к морю, и перестать смотреть на себя под лупой. и я уже, представь, сочинила все ей. но вот опять не вышло построить Кубу. а Маргарите только ее хотелось. пусть даже там сегодня была бы сырость.

она скрипит зубами. уходит в серость. я ставлю кофе. выдох. сегодня высплюсь.

***

***

крашу губы в тыквенный

волосы в темный пепельный

научи меня жить без имени

научи меня жить размеренно

мои мысли чуть чуть сильней меня

мне одной их совсем не вынести

крашу волосы в темный пепельный

крашу небо раствором извести

я пытаюсь уйти от пламени

от густых монотонных офисов

этот город любил играть в меня

но накрыло опять по взрослому

он прилип ко мне жженым сахаром

стынет горечь под языком уже

он находит меня по запаху

свою черствую злую золушку

я пытаюсь зарыться в прошлости

там, где пахнет медовой патокой

он со снайперской осторожностью

лезет в окна своими лапами