Хоть весь мир против нас

Контр-адмирал Николай Николаевич Добрынин не выглядел на свои пятьдесят два года. Среднего роста, худощавый, с простоватым лицом и хватким оценивающим взглядом, в военной форме он смотрелся довольно презентабельно, и никому не пришло бы в голову сомневаться, что перед ними адмирал. Хотя, облаченный в гражданскую одежду, он легко бы растворился в толпе. Как говорится, профессия обязывает.

В советское время, если бы командование дало добро на статью об адмирале Добрынине, она наверняка вышла бы под заголовком: «Человек непростой судьбы».

И действительно, судьба Николая Николаевича была крученой, как кольца «Егозы» [20] .

С детства он мечтал стать летчиком, и не просто пилотом, а обязательно военным летчиком. В юношеских грезах видел себя то Чкаловым, то Талалихиным, а чрезмерно замечтавшись, улетал в космос, как Юрий Гагарин.

Учился в школе хорошо, занимался плаванием, легкой атлетикой, боксом (даже имел разряд), и с поступлением в военное училище проблем не должно было возникнуть. Но все-таки судьба сделала здесь свой первый завиток. На приписной комиссии в военкомате Николаю предложили поступать вместо Харьковского летного в Челябинское училище штурманов. Военком, богатырского сложения дядька с лихо закрученными усами и лукавым прищуром, тогда в открытую сказал:

– В летное двадцать рыл на место, еще неизвестно, поступишь ли. В штурманском там попроще, обязательно пройдешь. А небо, оно одинаковое, что для летчика, что для штурмана или бортинженера.

Добрынин долго не колебался, прикинув все «за» и «против», решил не рисковать (терять год в случае неудачи) и подал документы в ЧВАКУШ [21] . Как и обещал военком, вступительные экзамены он сдал без особого напряжения. И уже вскоре был зачислен на факультет морской ракетоносной авиации. Четыре года, заполненные учебой и спортом, пролетели как один день. Опомнился Николай уже на построении, когда с дипломом и лейтенантскими погонами ему вручили морской кортик. Распределение получил на Черноморский флот в Николаевский полк дальней ударной авиации. Казалось, что может произойти сейчас, когда ты целиком и полностью принадлежишь ВВС? Но и тут судьба сделала очередной поворот, объяснив, что авиация лишь часть аппарата под названием Министерство обороны и в его недрах возможны любые трансформации.

Когда Добрынин после положенного новоиспеченному лейтенанту отпуска прибыл к месту службы, кадровик вручил ему предписание: «Явиться в Главный штаб ЧФ».

В кадрах штаба флота бравый старший мичман, заведующий канцелярией, выдал новое назначение: «Годичные курсы легких водолазов (боевых пловцов)».

Что-либо высказывать мичману было бесполезно: еще в училище после принятия присяги им доступно объяснили – служить будете, куда Родина пошлет.

Первые три месяца Николай готовился по индивидуальной программе, кандидату в мастера спорта по плаванию было несложно освоить навыки водолазного дела. Следующие полгода он тренировался в группе, изучая не только погружения и всплытия, но также приемы маневрирования под водой, искусство ножевого боя, акваталон [22] , ориентирование и стрельбу из подводного огнестрельного оружия.

Последние три месяца он командовал этой самой группой, состоящей целиком из моряков-сверхсрочников. Задача группы заключалась в охране акватории морской базы [ «Балаклава»] от проникновения вражеских подводных диверсантов.

Когда еще через семь месяцев старший лейтенант Добрынин не только смирился с судьбой офицера ПДСС, но и успел полюбить свою новую службу, его тут же настиг новый завиток судьбы в виде вызова в Москву. В кадрах Министерства обороны боевого пловца отправили на трехгодичные военно-дипломатические курсы.