Хотелось бы сегодня

Помимо проявленной бестактности, если не сказать, наглости, сильно огорчало ещё и то, что всученный внедренец лишал Дмитрия Васильевича существенной прибыли в семейном бюджете. Тонкость вопроса тут заключалась в том, что отделу Балышева, а попросту говоря, именно ему, Дмитрию Васильевичу, была поручена предпечатная подготовка юбилейного тома, целиком и полностью посвящённого славной пятидесятилетней деятельности родного Министерства, ныне Корпорации. Работы, — объяснять не надо, какой ответственной и кропотливой, — навалилось невпроворот. Материалы, присылаемые с региональных подразделений, да и московские, находились в ужасном состоянии. Редакторских же глаз и рук явно недоставало. И потому, заявив о необходимой поддержке, Дмитрий Васильевич, прежде всего, рассчитывал обрести в качестве таковой свою жену, Елизавету Викторовну, в добросовестности и профессионализме которой ни он, ни товарищ-начальник, нисколько не сомневались, ибо уж она-то, кандидат филологических наук, была по грамотности выше их обоих, хотя бы и вместе взятых.

И вот теперь этот доморощённый замысел рухнул, редактором-договорником стал Сахатов.

Почти тотчас же выяснилось, что необходимыми редакторскими навыками этот блатной договорник не обладает. Навскидку вычитывая якобы отредактированный им текст, Дмитрий Васильевич наткнулся с ходу на такие явные ляпы, что пришёл в оторопь и недоумение.

С правленым текстом, так сказать, с поличным в руках, он отправился к своему непосредственному начальнику. Тот, невозмутимо обозрев подчёркнутые красным фломастером места, посоветовал смириться и терпеть: «Сахатов, мол, это, считай, „нонешняя“ номенклатура, так что выкручивайся, как знаешь».

Смиряться и терпеть Дмитрию Васильевичу было, конечно, не привыкать, равно как и выкручиваться, но обидно было зело и даже очень. Создавшееся критическое положение разрешилось при содействии всё той же Елизаветы Викторовны, давно уже рассматривающей службу Дмитрия Васильевича как дело первостатейной семейной важности, лишаться которого им, теперь уже почти старикам, было бы смерти подобно. Она, само собой, вдосталь повозмущалась тем, что какой-то там иногородец, даже инородец, Сохатый, как она его мигом окрестила, будет получать предназначенные ей деньги, но редакторскую лямку потянула в полную силу и не без удовольствия, — видимо, соскучилась, бедняжка, по работе. А тут вскорости и начальник Балышева, — какой всё-таки молодчага! — сумел выбить из ещё большего начальника, чьим протеже являлся Сахатов, дополнительные средства на подготовку юбилейного тома. Таким образом и Елизавета Викторовна оказалась оплаченной, хотя и тут не обошлось без уловок, — договор заключили на её безработную подругу, иначе Елизавета Викторовна должна была бы лишаться так называемой «лужковской надбавки» к пенсии. Но это уже были привычные мелочи, химичили в рыночных временах не меньше, чем в пресловутые советские, — тогда хотя бы серую зарплату в белых конвертиках не выдавали, а уж о том, чтобы задерживать на неделю и речи не могло возникнуть. Теперь же задержки случались… правда, уже и не так регулярно, как в перестроечные и последефолтовские годы, но… Однако, как бы там ни было, а Дмитрий Васильевич перестал втуне и явно негодовать на бесполезный довесок в лице всученного Сахатова, который если чем и поражал его и Верочку, так это своей беспримерной усидчивостью и дисциплиной, — он даже с обеденного перерыва никогда не опаздывал, а уж на работу заявлялся либо раньше всех, либо минута в минуту, хоть часы на Спасской башне сверяй!

Особой общительностью большеголовый и бровастый Сахатов не отличался, и — слава Богу. Сидел, иногда лишь негромко покашливая, в своём углу, водил «мышкой» по утло задранному с краёв пластмассовому коврику и пялился с отвислой нижней губой в свой жидкокристаллический монитор, тогда как у Балышева с Верочкой стояли ещё старые элтепэшники.

Дмитрий Васильевич беспощадно грузил договорника работой, чтоб не расслаблялся, но теперь уж за сахатовские ляпы нисколько не тревожился, — лучшего контрольного редактора, чем его свет Елизавета Викторовна, и желать было трудно — кандидат!

Но всё это, разумеется, нормализовалось далеко не сразу.

Впрочем, и с починкой «Ауди» тем далёким уже днём тоже ничего не заладилось, — полетел какой электронный блок, пришлось заказывать заграницей, ждать две недели, тащиться на буксире (всё того же непосредственного начальника, — дай Бог ему здоровья!) в автосервис.

И всё это время Дмитрий Васильевич без каких-либо приключений ездил в метро и, кстати заметить, добирался на работу и домой гораздо быстрее, чем прежде. Практичная Елизавета Викторовна из этого не преминула сделать вывод, что машину следовало бы поберечь, «другую, скорее всего, уж и не купим», и даже порекомендовала мужу пользоваться её пенсионной карточкой, с целью бесплатного проезда, что Дмитрием Васильевичем было с негодованием отвергнуто.

Мечтал ли он о встрече с той девушкой в метро? Смешно сказать…