Хоттабыч под прикрытием

И ночь в самом деле могла бы быть спокойной, если бы на площади между отелем и мэрией не раздался душераздирающий женский вопль. Не поручусь, но мне почему-то показалось, что орала Ирка Гольцман.

И я, разумеется, помчалась туда. Вместе с Бонни, Дмитрием и охраной. Если в этом городе происходит детектив — он не имеет права происходить без меня!

Яна

К середине ночи я очень зауважала шпионов. Такая физподготовка! Правда, глубочайшее уважение не помешало мне отрубиться после очередного раунда. Аравийский, кажется, что-то мне говорил такое, проникновенное, но я уже спала. А может быть, говорил уже позже, на рассвете. Только не помню, что именно. Ну а что вы хотели? Я спала. Вы бы и сами дрыхли после такого марафона без задних ног, и никакие пушки над ухом бы вас не разбудили.

Так что я вроде ответила что-то типа «все хорошо, милый, до весны не буди» и уснула обратно. А проснулась — от божественного запаха кофе и отчаянного взмемекивания под окном.

— Хорошо-о… — Я от души потянулась, улыбнулась, потом сгребла в охапку соседнюю подушку, все еще пахнущую им. Моим шпионом. — Аравийский… тебе подходит.

Вставать не хотелось. В теле все еще была сытая истома, а кое-какие связки приятно ныли. И если бы не запах кофе с корицей, доносящийся снизу, я б еще повалялась. Но кофе хотелось нестерпимо. И не только кофе. Собственно, если у шпионов такая хорошая физподготовка, почему бы не продолжить? Клад подождет еще денек, никуда не денется.

Натянув трикотажный сарафанчик, на мой взгляд идеально подходящий для соблазнения шпионов, я пошла… нет, поскакала вниз. С улыбкой до ушей. Хотелось петь, смеяться, творить безумства и вообще…

При мысли о «вообще» горели уши и что-то такое томное и жаркое щекоталось в животе. Наверное, любовь. Не то чтобы я была из тех дурочек, которые влюбляются в каждого своего любовника. Да и Аравийского я еще не так хорошо знаю, так что — ладно, будем считать это легкой влюбленностью. Самое то для курортного романа.

В кухню, из которой доносился божественный запах и Нюськино немузыкальное мурлыканье и звон посуды, я влетела на всех парусах. Но почему-то никто не подхватил меня на руки, не обнял и не поцеловал. Почему-то Аравийского вообще там не обнаружилось.

— А где?.. — спросила я, плюхаясь за стол, где меня дожидалась кружка великолепного холодного коктейля. Кофейного, разумеется.

Нюська, отвела глаза.

— Ну… а ты не сама не помнишь?

— Что не помню? — насторожилась я, но от кофе не оторвалась.

— Вообще он должен был сам тебе сказать, — буркнула систер и принялась ожесточенно тереть сковородку металлической мочалкой. — Ты глянь, там вроде записка была.

Я глянула. Там — это было около тарелки. Под одинокой розой цвета заката.

Разворачивала я эту записку так, словно она могла меня укусить. Да что там. Уже укусила. А как еще назвать вот этот вот лаконичное:

«Ангел мой, Яна! Прости, меня срочно вызвали на работу. Не стал тебя будить, ты так сладко спала. Пожалуйста, уезжайте из Энска немедленно. Здесь опасно. Позвоню тебе, как только закончу это дело. Твой Лоуренс Аравийский».

— Сукин сын. — Смяв записку, я швырнула ее в раковину, где мокла несчастная сковородка.

Нюська бумажку поймала, развернула и прочитала. И тоже фыркнула:

— Лоуренс Аравийский. Самомнение…

— Пофиг, — отрезала я. — Хоть Гильгамеш Месопотамский. Мы никуда отсюда не поедем, клад ему не оставим и вообще. Подумаешь. Я и не собиралась крутить с ним романы. Так… пару ночей. Не велика потеря.

Нюська только вздохнула.

— Пойдем гулять в город. Может, монастырь посмотрим.

— Ага. Точно. Монастырь… — не закончив фразу, я рассмеялась. Мне сейчас только монастыри и смотреть. После такой-то ночи.

Так. Соберись, Янина Альбертовна. Ты взрослая свободная женщина. Влюбиться ты не успела, да и не собиралась. А свою горячую ночь получила. Все. План-минимум выполнен. И вообще…

— Хорошо что он свалил сейчас, — пожала плечами я. — У меня не было времени к нему привыкнуть и влюбиться. Вот скажи мне, Нюська, почему как мужик красивый — так обязательно или шпион, или гей, или трижды женатый альфонс?

— Ну почему, — хмыкнула сестра. — Еще был бизнесмен с великим проектом.

Я поморщилась. Ага. Был такой. Офигенный козел. Обещал золотые горы и реки, полные… не помню, чего там полные. Уверял меня, что я просто обязана вложить пару-тройку миллионов в его великий проект, и совершенно не понимал, зачем мне какие-то там уставные документы, консультация стороннего эксперта и прочая фигня. Раз я его люблю, его слова мне должно быть достаточно! И что это за любовь такая, что я не хочу поддержать его сущей малостью.

Короче, я его выгнала. Правда, вместе с ним пропал не отданный еще клиенту заказ. По счастью, говнюк плохо разбирался в камнях и прихватил то, что ярче блестело — но стоило не так чтобы дорого.

Так. А не проверить ли мне багажник «Котика». Вот там как раз то, что стоит весьма и весьма солидно. Ведь должно изображать клад графини Преображенской. А эти все шпионы… Лоуренс. Аравийский, ригелем его в рашпиль.

— Ты оладьи-то сметаной полей, — прервала мои кровожадные мысли сестра.